В Минск прибыли ранним утром. Дома у радикала включили сотовые телефоны и те сразу выдали сообщение от чепэшника: "трёхмесячный мораторий на встречи отменяю, срочно приходите в гости".
— Ну как, заломали? — с порога спросил чепэшник.
— До ста не дотянули, но 78 тысяч вытрясли, — отрапортовал радикал.
Чепэшник был явно в приподнятом настроении.
— Я сейчас Вас познакомлю с моим братом, — сказал он с гордостью и потом полушёпотом добавил, — пять лет отсидел, из них два года в КПЗ, за незаконную предпринимательскую деятельность, раньше два ларька официально держал и одновременно по объявлениям шмотками приторговывал.
Они вошли на кухню. Там сидел короткостриженный, исхудавший мужчина и прямо из огромной кастрюли ел молочный суп.
— Андрей, — представил брата чепэшник.
— Ну, вы, мужики, даёте, он мне как рассказал о вас, — Андрей кивнул на брата, — то я поначалу не поверил, что такие люди тут нашлись. Хочу просить принять меня в свою команду, не подведу, я бывший военный, высшее образование, занимался спортом… — начал было пересказывать свою биографию брат чепэшника.
— Да ладно Вам, — прервал его Кирута, — это не так важно.
— Давай на ты, — предложил Андрей, — и я всё таки доскажу, короче, в митингах, пикетах участвовал, когда это шуршание поутихло, как-то сразу залетел за две куртки, проданные подставному менту. И не просто, суки, подставили, конфисковали дачу, авто, ценности, и, главное, начали, ублюдки, к делу жену пристёгивать, якобы она тоже по телефону на звонки по объявлениям отвечала. Вообщем, обоих нас посадили, ей дали три, мне пять. Так что вторым моим университетом была тюрьма. В первый год на надсмотрщиков озлобился, мечтал, что когда выйду, передавлю их всех до одного. Но потом, перевели меня с большой камеры с барыгами в камеру поменьше, с другими ларёшниками, вроде меня. Семеро нас было. Ребята толковые, интересные, в разговорах с ними и решил, что не на ментах поганых нужно злость срывать, а главного мочить. Потом новость пришла — Лукашенку собственный очень близкий родственничек из автомата изрешетил. Мы как узнали, так вся тюрьма три дня радостно гудела. Думали, уж амнистия на носу, что-то к лучшему изменится. Но не долго радовались, Каялович такие порядки в тюрьмах ввёл, что в пору повеситься. Двое из тех семерых сокамерников так и сделали, трое от болезней умерло, до свободы только я дожил, да ещё один парень из Витебска.
Андрей вдруг замолчал и принялся жадно доедать остатки молочного супа.
— Да, — невесело сказал чепэшник, — везде у власти и вокруг власти сволота сидит, вообщем, решили мы с Андреем в дело войти, а то бизнес тут опасней вести, чем милицию резать. Кстати, и мою "крышу" в горисполкоме на прошлой неделе в тюрягу кинули, так что киоски я закрыл, а товар по знакомым на комиссию раздал.