— Чего же тут хвастаться?
— Да разви ж я хвастаюсь! — искренне изумился Матвей. — Просто рассказываю, как жил. Мне счас не совестно пред людьми.
— Кинофильмов много за свою жизнь видел? Книжек — хоть штуки три прочитал? — злорадно полюбопытствовал Колька.
— Мне не до кинофильмов было.
— Вот так.
— Што — «так»? — обозлился старик кузнец. — А по-твоему: каждый день в клуб заполыскивать? Кикиморы болотные… Скоро вся Расея без штанов останется — с такими рассуждениями-то.
— Не останется. Будем в бостоновых костюмчиках ходить. Вот так. Даже — на работу. А в клубе я выставку сделаю, люди приедут смотреть и будут рыдать и плакать. Но вас я на выставку не приглашу.
— Счас, разбежался я на твою выставку — спина вспотела, — сказал старик. Молоти знай — пока, до выставки-то.
Колька взялся за кувалду.
Матвей курил. Ждал гармонь.
— Чего эт звонаря-то нашего нет? — спросил жену.
— То он мешает ему, то сидит ждет… Небось куклы дома режет. Или Нинка уехала куда… Бегаю я за ним?
Матвей лег. Полежал.
Не спалось.
— А ни хрена я им не верю, — воскликнул он. — Песни — про любовь, кинофильмы — про любовь!.. Страдают!..
— Чего ты опять?
— Притворяются. Не притворяются, привычка такая пошла у людей: надо трезвонить про любовь — ну давай про любовь. Дело-то все в том, что жениться надо! Что он, Колька, любит, что ли? Глянется ему, конечно, Нинка. Здоровая… А время подперло жениться, ну и ходит, дурак, по ночам, тальянит. А чего не походить? Молодой, силенка играет… И всегда так было!
Так они навыдумывают себе: мы теперь не так! Мы теперь по-другому!.. Тьфу! Как?!
— Да чего они тебя тревожут-то? Чего ты взъелся-то на них?
Матвей долго молчал.
— А может, мы, правда, по-другому прожили? Не так как-нибудь? Может, чего-нибудь пропустили?..
— Как не так? Чучело.
— Спи, ну тя!..
Жена легко и согласно заснула.
Матвей тоже задремал.
…И увиделось ему, как они — молодые, нарядные — идут в хороводе на зеленом лугу… И сидят в кругу три балалаечника и подыгрывают спокойной старой русской песне, которую поет, кружась, хоровод. И спокойно, и красиво, и солнышко светит…
Но вдруг каким-то образом в хоровод ворвался Колька со своей гармозой трехрядной… Рванул ее, сломал хоровод, и девки и парни пошли давать трепака — по-теперешнему, с озорными частушками. И, что самое удивительное, сам Матвей и его жена теперь, Алена, тоже молодые, — тоже так лихо отплясывают, что Матвей от удивления даже проснулся.
Звенела в переулке Колькина гармонь…
Матвей сел, закурил. Долго сидел, слушал гармонь.
Толкнул жену.
— Слышь-ка!.. Проснись, я у тебя спросить хочу…