- Реки крови вновь зальют улицы проклятого богами города Астарта! - гневный вопль Сиурея достигает моих ушей, и я начинаю верить словам Ксиона о проклятом городе.
Мы подстегиваем лошадей, но они устали от долгого перехода, и скоро нам придется вступить в бой. Судя по яростным отчаянным лицам моих спутников, они это тоже осознают. Мансель перекидывает на спину мешающую ему белоснежную косу, Харель поправляет лук, Сиурей одной рукой теребит многочисленные золотые кольца в ушах, и сжимает губы. С городских стен в нас полетели стрелы, устремляясь вверх, рванув в свой смертельный путь за добычей словно гончие. В этот момент небо разорвал яростный рев. Задрав головы, мы все обомлели.
Из-за вершин самой высокой башни Астарта показался золотой дракон, который то взмывал вверх, махнув мощными крыльями, то немного спускался вниз. Суар, озаренный уходящим за горизонт Дривом ярко-красной короной освещал путь этому чудовищу, которое снова заревело с такой силой, что у меня заложило уши, а по спине пробежала волна испуганных мурашек. Дракон завис над городской стеной, полыхнув по ней пламенем и махнув остроконечным хвостом, украшенным гребнем, который убегал к самой макушке.
Стрелы, зависнув на мгновение, так и не долетев до цели, стали падать вниз, иногда задевая наших преследователей. Крики и стоны умирающих огласили округу, стена пылала огнем, а мы уносились все дальше, но я, не отрываясь, следила за золотым драконом, который так неожиданно появился, и сейчас кружил над городом, испуская пламя ярости.
Невероятное зрелище, страшное зрелище и непредсказуемый монстр. Но сегодня я впервые увидела дракона вживую, причем сразу золотого. Интересно, он двуипостасный? Внутри все горело и дрожало от пережитого, но пока все обдумать и проанализировать нереально. Наш отряд уносился под защиту гор, подальше от проклятого города. Через некоторое время нам пришлось остановиться, потому что Спрату стало совсем худо, а раненые гоблины хоть и держались в седлах, но выглядели скорее серыми, чем зелеными от кровопотери. Я пересела в телегу, Юми вновь скользила рядом с Юдером, уже не таясь держалась за его ладонь, а Тихоню Харель привязал к луке своей лошади. Мансель и Харель весьма сильно удивились, впрочем, как и все остальные, когда я сообщила им, что целительница. В глазах светлых это добавило мне веса и уважения, а марханы и гоблины благоговели. Тяжелораненых оказалось трое, и под конец лечения, привалившись к стенке телеги, я судорожно двигала челюстями, чтобы восполнить энергию. Утомленный Спрат заснул, а гоблины почти позеленели, но пересели в свои седла.