— Вот о чем я хочу с вами договориться.
— Понимаю. — Женщина кивнула. — Знаете… — Она сняла очки. — Я, возможно, соглашусь на предложенный обмен. Но что толку, если я не могу отозвать его.
— То есть?
— Я не знаю, где он.
Харри пристально смотрел на нее. Видел боль в глазах. Слышал дрожь в голосе.
— Что ж. Тогда можно поговорить о том, чем вы располагаете. Назовите мне имя человека, заказавшего убийство.
— Нет.
— Если полицейский умрет… — Харри достал из кармана фотографию, положил на стол, — ваш киллер, скорее всего, будет убит. А выглядеть все будет так, словно полицейский стрелял для самозащиты. Так-то вот. Если я этому не помешаю. Понимаете? Это тот человек?
— Шантаж на меня не действует, господин Холе.
— Завтра утром я улечу в Осло. На обороте фотографии я запишу номер телефона. Позвоните, если передумаете.
Она взяла снимок, убрала в сумку.
— Это ведь ваш сын? — быстро и негромко обронил Харри.
Она оцепенела.
— Почему вы так решили?
— У меня тоже есть глаза. И я тоже вижу боль.
Она так и сидела, наклонясь над сумкой.
— А вы, Холе? — Она подняла взгляд. — Вы что же, не знаете того полицейского? Раз так легко отказываетесь от мести?
Во рту у Харри пересохло, собственное дыхание обжигало рот.
— Да, — сказал он, — я его не знаю.
Ему послышался петушиный крик, когда он в окно провожал ее взглядом, пока она не свернула за угол и не исчезла из виду.
В номере он осушил все остальные мини-бутылочки, еще раз блеванул, выпил пива, снова блеванул, посмотрел на себя в зеркало и лифтом спустился в бар.
Глава 23
Ночь на воскресенье, 20 декабря. Собаки
Сидя в темном контейнере, он пытался размышлять. В бумажнике полицейского оказалось две тысячи восемьсот норвежских крон, и, если он правильно запомнил обменный курс, этих денег хватит на еду, новую куртку и авиабилет до Копенгагена.
Сейчас у него одна проблема — боеприпасы.
Выстрел на Гётеборггата был седьмым, и последним. Он сходил на Плату, поспрошал, как бы достать девятимиллиметровые пули, но ответом стали только пустые взгляды. К тому же, если спрашивать наугад, быстро нарвешься на полицейских агентов.
Он шваркнул бесполезный «льяма минимакс» о железный пол.
С удостоверения ему улыбался молодой полицейский. Халворсен. Сейчас они наверняка сомкнули вокруг Юна Карлсена железное кольцо. Остается только одна возможность. Троянский конь. И он знал, кто станет этим конем. Харри Холе. Софиес-гате, 5; телефонная справочная служба сообщила, что в Осло только один Харри Холе. Он глянул на часы. И замер.
Снаружи послышались шаги.
Он встрепенулся, схватил в одну руку осколок стекла, в другую — пистолет и стал обок дверцы.