Харри затянулся и решил сделать пробный выстрел:
— Так что же тогда за черная кошка между ними пробежала?
— А ты как думаешь? — Симон мелодраматически зажмурился. — Женщина, конечно.
— Анна?
Симон не ответил, но Харри почувствовал, что железо раскалилось и его надо ковать:
— Так что, Стефан прогнал Анну из-за того, что она встретила гадзо, не цыгана?
Симон затушил сигарету и поднялся:
— Анна здесь ни при чем, понимаешь. Но у Анны была мать. Спокойной ночи,
Спиуни.
— М-м. Еще только один вопрос.
Симон остановился.
— А что значит
спиуни?
Симон рассмеялся:
— Это сокращение от
spiuni gjerman— германский шпион. Но ты не парься, это не со зла, так кое-где пацанов называют.
Потом он закрыл за собой дверь и исчез.
Ветер улегся, и до слуха долетал только шум движения на Финнмарк-гате. И все же заснуть Харри не мог.
Беате лежала без сна и прислушивалась к шуму проезжавших мимо машин. В детстве она привыкла засыпать под звуки его голоса. Сказок, которые он ей рассказывал, в книгах не найти. Он сочинял их на ходу, импровизировал. Он никогда не повторялся, хотя все сказки начинались одинаково и в них всегда действовали одни и те же персонажи — двое зловредных воришек, добрый папа и его маленькая героическая дочурка. И кончались сказки всегда счастливо: воришки оказывались за решеткой.
Беате никогда не видела отца читающим. А когда подросла, поняла, что он страдал дислексией, словесной слепотой. Если бы не это, он стал бы юристом, как говаривала мать.
— Вот мы и хотим, чтобы ты стала юристом.
Но в отцовских сказках юристы никогда не упоминались, и потому, когда Беате объявила, что ее приняли в Высшую школу полиции, матушка расплакалась.
Беате распахнула глаза. Зазвонил домофон. Она застонала и встала с постели.
— Это я, — произнес голос в трубке.
— Я же сказала, что видеть больше тебя не хочу, — сказала Беате, дрожа от холода в своем тонком халатике. — Убирайся!
— Я сразу уйду, только прощения хочу попросить. Это был не я. Я не такой. Просто меня… какая-то дикая страсть обуяла. Будь добра, Беате. Всего пять минут.
Она помедлила. У нее онемела шея, да и синяки Харри заметил.
— У меня для тебя презент, — произнес голос в трубке.
Она вздохнула. Так и так встретиться им придется. Лучше уж здесь во всем разобраться, чем на работе разборки устраивать. Она нажала кнопку, плотно запахнула халатик и осталась ждать у двери, прислушиваясь к шагам на лестнице.
— Привет! — сказал он, увидев ее, и улыбнулся. Широченной белозубой улыбкой Дэвида Хасселхоффа.