Отец Серафим был убит у себя дома, в квартирке при церкви в Переделкино, где он жил. Рано утром его нашла бездыханным женщина, которая приходила к нему делать уборку и готовить. Руки и ноги у него были связаны толстой веревкой. Умер он в результате сильного удара по голове, раскроившего ему череп. Мотивом преступления, по первым предположениям милиции, явилось ограбление, совершенное кем-то, кого жертва хорошо знала и кому доверяла. В самом деле, не было обнаружено никаких следов борьбы, замок входной двери не был взломан.
Газеты сообщают другие детали. «Правда» высказывает сомнение в отношении убийства с целью ограбления, так как ничего не было взято: даже две старинные иконы в серебряном окладе остались на своих местах. «Известия» отмечают, что отец Серафим — уже третий за год священник, убитый в Москве, и не исключают, что эти преступления связаны между собой. Одна вечерняя газета утверждает, что убийца, возможно, принадлежит к какой-то сатанинской секте: с недавнего времени близ переделкинской церкви по утрам находят зарезанных животных, какие-то непонятные рисунки на земле, следы происходивших там церемоний. Расследование продолжается.
Но мы с Наташей уверены, что оно ни к чему не приведет и закончится безрезультатно. Нам кажется маловероятным, что отца Серафима убил грабитель или какой-то поклонник дьявола. Его смерть это явный сигнал. Второе предупреждение, следующее после полученного мною в редакции письма. Подтверждение того, что они, кто бы это ни был, все знают о нас. Того, что за нами следили, тщательно наблюдали, контролировали каждый наш шаг. И что если мы не хотим кончить, как этот священник, то должны прекратить встречаться.
Может, и впрямь пора мне отсюда сматываться, как приказано в анонимном письме? Я мог бы попросить Главного немедленно перевести меня в другое место — по личным мотивам, по состоянию здоровья, не давая других объяснений. Или же мог бы уволиться из газеты, переменить профессию, например попросить кого-нибудь из прежних соучеников по университету о местечке в его адвокатской конторе в провинции. Там мне бы ничего не угрожало. Но что, в таком случае, будет с Наташей?
Мы с ней никогда не строили планов на будущее. Мы всегда жили сегодняшним днем, радуясь каждой минуте, которую могли быть вместе. А теперь нам приходится задуматься о завтрашнем дне и мы обнаруживаем, что от судьбы нам нужно не так уж много. Мы только хотим быть вместе. Вот и все. Если в Москве это больше невозможно, поедем в другое место. Я ей говорю об этом, она повторяет за мной то же самое, я снова произношу… И это нас хотя бы чуточку успокаивает. «Это действительно так, — размышляю я. — Я не хочу с ней расставаться. Не могу. Не могу взять и уехать. Уж если на то пошло, то должна бежать Наташа. Куда-нибудь далеко. За границу. А когда она будет в безопасности, в надежном месте, я к ней приеду. Вот именно так и надо сделать, это ясно. Но от кого мы должны бежать? От чего? Кто написал анонимку и убил отца Серафима? Президент или шантажирующие его враги?»