— Хочешь взглянуть?
— Я в стихах ни бум-бум, — ответил Судзуки, покрутив рукой у виска, и, взглянув на шефа, перешёл на серьёзный тон:
— А мы не можем его сейчас арестовать? Ведь он и есть убийца — больше некому.
— Это точно, он и есть преступник, — спокойно подтвердил Тагути. — Но у нас нет улик.
— Так ведь и алиби у него, вроде бы, нет.
— У покойника Ёсимуты тоже не было алиби. Но если мы сейчас арестуем Сакакибара найдётся несколько свидетелей, которые будут давать показания в его пользу. Все они уверены, что он прекрасный человек. И ничего мы тут не можем поделать. Прежде всего, мотив убийства нам неясен. Ну зачем ему понадобилось убивать Кадзуко Ватанабэ?
— Так он же её, наверное, любил. А она ему сказала, что собирается замуж за другого…
— Да нет! — покачал головой Тагути.
Сакакибара всё с тем же отрешённым видом стоял на своём месте у Хатико. Интересно, сколько экземпляров он мог продать за день?
— Я тоже сначала так рассуждал. Только всё не так. Если бы между ними были такие отношения, мы бы это в процессе следствия раскусили. Ничего такого между ними и не было. Видимо, как сказал сам Сакакибара, для него эта девица была всего лишь несчастным существом, заслуживающим любви и сочувствия. То-то он мне плёл о преступлении безо всякого мотива. Хотя погоди-ка…
— Что?
— Почему он так упорно твердил насчёт этого самого мотива?
— Он же говорил как раз об отсутствии мотива, так?
— Какая разница?! Уж очень его занимает этот мотив. А почему?
— Наверное, потому, что, если мотив станет понятен, мы его арестуем. Небось этого-то он и боится.
— Я тоже так думал, но не всё так просто. Ареста он не боится. Тем не менее он больше всего боится, что мы догадаемся об истинном мотиве. Вот он и носится со своим мотивом…
— Что-то я не очень понимаю.
— Ну, примерно так. Мотив какой-то очень специфический. Если он откроется, то для Сакакибары это будет настоящий позор. Если предположить такое, то его действия поддаются объяснению, хотя…
Тагути не успел закончить свою мысль. В этот момент возле памятника Хатико что-то случилось.
Там начиналась свара.
Двое юнцов пристали к пожилому мужчине лет шестидесяти. То ли он кого-то из них задел плечом, то ли что-то ещё, но это послужило поводом для драки.
Прохожие обступили троицу со всех сторон, но никто не проявлял желания вмешаться и остановить ссору. Может быть, ещё и потому, что старик был в грязной потрёпанной одежде, с угрюмым лицом, не вызывавшим особой симпатии, а парни с виду типичные бандиты — в тёмных очках и соломенных сандалиях.
Видя, что начинается ссора, Тагути вместе с инспектором Судзуки немедленно выскочили из будки и направились к месту происшествия. Но, когда они приблизились вплотную к толпе, Тагути придержал своего помощника: