Хроника пикирующего бомбардировщика (Кунин) - страница 8

Дорогин стоял на крыльце, и мелкие капли дождя летели ему в лицо. Он стоял и думал о том, что он с удовольствием бы сам пошел искать базу «фоккеров». Или еще лучше вдвоем. С Архипцевым. Он, Дорогин, - ведущий, Архипцев - ведомый… Он давно следит за этим экипажем. Он даже до сих пор и понять не может, что ему в этих ребятах нравится… Черт его знает, вроде бы ничего такого нет, а вот нравятся они ему, и все тут!.. Обычный экипаж. У него таких экипажей вон сколько… И летают многие лучше. Взять хоть Савченко… Герой. Ну и что, что герой?.. Какая разница? Просто Савченко воюет больше, чем Архипцев. Успел налетать больше. Савченко скоро тридцать, а Архипцеву двадцать один… Нет, двадцать два. Двадцать один ему было, когда он из училища в полк прибыл. И штурману его двадцать два. А стрелку-радисту - двадцать один… Они еще свое возьмут… Вот в них он почему-то абсолютно уверен… Разбрызгивая грязь в разные стороны, от стоянки к расположению полка мчался бензозаправщик. Вся машина была облеплена механиками и мотористами. Час профилактики кончился, и они ехали на обед в столовую. Дорогин вгляделся в машину и увидел промокшего до нитки Кузмичова. Кузмичов стоял на подножке и держался рукой за что-то внутри. В другой руке была сумка с инструментами. - Кузмичов! - крикнул Дорогин. Кузмичов оглянулся и увидел стоящего на крыльце Дорогина. - Стой! Стой, холера тебя в бок!.. - постучал Кузмичов по ветровому стеклу машины. - Командир полка зовет! Стой! Машина замедлила ход, и Кузмичов, спрыгнув с подножки, подбежал к Дорогину: - Слушаю вас, товарищ полковник! - Где экипаж сто пятнадцатого? - У себя в бараке, товарищ полковник! - Чем они там заняты? - Как чем? - Кузмичов посмотрел на часы. - Они в это время всегда над собой работают. Уровень повышают… - Вот что, Кузмич, давай их ко мне. Я буду в штабе. - Слушаюсь, товарищ полковник. Кузмичов повернулся, приладил сумку с инструментами на плече и мелкой рысцой побежал выполнять приказание. У дверей барака первой эскадрильи он снял пилотку, вытер ею лицо и снова нахлобучил на голову. Из барака слышался хохот. - Уровень… - ухмыльнулся Кузмичов и распахнул дверь. Посередине барака, между рядами двухъярусных железных коек, стоял стол, окруженный летчиками. Рядом со столом на койке в одних носках сидел Гуревич и играл на скрипке «Чижика». Из-за стола вылез смущенный старший лейтенант. - Шесть! - крикнул Гуревич, не переставая играть. - Следующий! - сказал Архипцев, присаживаясь за стол. Здоровенный летчик сел напротив него и поставил локоть на стол. Архипцев тоже поставил локоть на стол. Они сомкнули ладони, и Архипцев, сказав: «Держись, бугай…» - плотно припечатал руку летчика к столу. - Семь!.. - крикнул Гуревич. - Следующий! - сказал Архипцев. Вокруг захохотали. - Довольно, Сергей! - закричал Гуревич. - «Асы» спорили только до пяти! Они приносят тебе свои извинения и пиво! Он смычком указал на двух стоящих в стороне летчиков и грянул туш. У окна в зимнем меховом комбинезоне и в шлеме, со страшно напряженной и вспотевшей физиономией сидел Митька Червоненко и позировал. В нескольких шагах от него расположился Соболевский. Он поставил себе на колени кусок фанеры с прикрепленным листом ватмана и быстро и уверенно рисовал Митьку. - Я устал, Женька, - время от времени говорил Митька, не изменяя выражения лица. - Сиди не крутись, - отвечал Соболевский. - Жарко ведь, Женечка! - ныл Митька. - Сиди не скули, алхимик, - строго сказал ему Соболевский. - Я выполняю общественное поручение. - Так я же ничего и не говорю, - жалобно сказал Митька. - Я же говорю, только жарко очень… - Нечего было комбинезон зимний напяливать, пижон! Сиди, Митька, не ной, сейчас закончу… Кузмичов подошел к Архипцеву. - Разрешите обратиться, товарищ лейтенант! - Что случилось, Кузмич? - спросил Архипцев. - Серега, - тихо сказал Кузмичов. - Командир полка вызывает. Архипцев застегнул воротник гимнастерки. - Одного меня? - Нет, - сказал Кузмичов, - Вене и Женьке тоже велел явиться. - Ясно. Спасибо, Кузмич… Архипцев взял со стола выигранную бутылку пива и сунул ее в карман Кузмичова. - Держи, Кузмич, в честном бою добыто. - Ага, сынок, пригодится. Ну, так я на стоянке буду… - сказал Кузмичов и ушел. Гуревич слышал весь разговор с Кузмичовым и уже сидел на койке, натягивая сапоги. Архипцев надел кожаную куртку и повернулся к нему. - Штурман, - сказал Архипцев. - Спрячьте свою фисгармонию до лучших времен. - Есть, командир! - ответил Гуревич. Он положил скрипку в футляр и крикнул Соболевскому: - Эй, Репин-115! Отпустите своего бурлака на все четыре стороны! Как слышите? Прием! - Слышу хорошо, - грустно сказал Соболевский. - Ах, Веня, ты не представляешь себе, какой нынче натурщик слабый пошел! Вставай, страдалец!.. - презрительно бросил он совершенно измученному Митьке. - Как он еще летать умудряется?! Ни на грош выдержки! - Все? Да? - обрадовался Митька. Он сорвал с себя шлемофон и начал стягивать меховой комбинезон. Он еще совсем мальчишка, этот Митька Червоненко. На гимнастерке у него пять орденов. - Летать же легче, чудак! - сказал он, с удовольствием рассматривая рисунок. - Пошли, «короли воздуха», - сказал Архипцев, и экипаж сто пятнадцатого вышел из барака.