Два раза меня снимали с этапа в новые спецлагеря, но в 1949 году я попал ближе к Воркуте, в Абезь, на инвалидную подкомандировку. Получил номер Ы-299. Там прожил до конца 1951 года. Встречал много интересных людей - скажем, известного теперь русского философа Карсавина. Играл с ним в шахматы.
Говорят, что дешевый труд заключенных был выгоден для индустриализации. Но, хотя я сам один из создателей этой индустрии (строил, например, завод подводных лодок в Северодвинске), у меня в этом уверенности нет. Труд з/к крайне малопроизводительный. Когда я в школьные годы интересовался политэкономией, твердо усвоил из Маркса, что рабский труд менее выгоден, чем труд крепостного, а труд крепостного - чем труд наемного рабочего. Теперь взгляните на указ от 26 июня 1940 года. В соответствии с ним запрещался самовольный уход с работы или прогул, за них давали год лагеря. А прогул - это, например, опоздание на двадцать пять минут. По сути, крепостное право. Я всегда критиковал советскую модель с позиций ортодоксального марксизма. А сейчас не знаю, колеблюсь. Узловое понятие марксизма, нарастание классовых противоречий, в Европе ХХ века срабатывало плохо. Я видел, как в середине и конце века нищий рабочий класс приобретал автомобили.
В 1956 году меня реабилитировали. Прокурор вызвал, пару раз побеседовал, поговорил с какими-то свидетелями. Потом про меня даже сняли фильм и сразу положили его на полку. Он сегодня находится в Росфильмофонде. Однако антисоветская статья долго давала о себе знать. Я считался крупным специалистом в насосном машиностроении, но на конференции меня особо не пускали, в загранкомандировки начал ездить только в восьмидесятых. В девяностых мне как реабилитированному была дана прибавка к пенсии. Четыреста рублей. Но потом ее забрали, потому что по новым законам инвалиду войны она не положена. Вообще-то денег мне хватает, не в них дело. Но девушка, которая выписывала мне эти суммы по новым правилам, не знала, куда глаза девать.
Эсфирь Самойловна Умановская, 84 года
Мы жили в Маньчжурии. До сих пор вспоминаю детство и каникулы на концессии «Восстрой» в начале тридцатых. Там строилась Китайско-Восточная железная дорога, которую протянули из СССР через Маньчжурию до Харбина. Она находилась в совместном советско-китайском управлении. Трудились на этом строительстве советские рабочие, а мой отец работал там управляющим. В Маньчжурии практически в одном месте жили две диаспоры, советская и эмигрантская, которые, конечно, не соединялись. Но во время войны все эмигранты были на стороне СССР. Эмигрантов потом депортировали в Сибирь, однако не расстреливали и не репрессировали. А вот кавэжэдинцев с их красными паспортами и советским гражданством расстреливали и сажали безжалостно. Считалось, что они, поскольку жили в Китае, наверняка были завербованы китайской разведкой.