В ночь на 22 июня мы увидели немецкую колонну. На советской территории. Я помню ошарашенные лица своих однополчан, которые спрашивали командиров, стрелять ли им. В ответ командиры заявляли, что тот, кто выстрелит, потом может быть расстрелян сам. Представляете? Мы в лесу у дороги, а по большаку идут немцы. И мы их пропускаем. За несколько дней до начала войны ТАСС передал заявление руководства, в котором еще раз утверждалось, что отношения у СССР и Германии, что называется, в духе взаимопонимания и партнерства, и никакие провокации не нарушат этой дружбы. Во всех полках, везде солдаты спрашивали, стрелять ли им. И всю ночь никто не стрелял по фрицам. Нам говорили - не поддавайтесь на провокации, сохраняйте выдержку, это не то, что вы думаете. Более того, за несколько часов до атаки немцев через Буг переправился немецкий унтер-офицер с фамилией Лескофф, который передал нашим, что через несколько часов будет нападение. Его допросили, передали его сведения в штаб дивизии, откуда пришел окрик - вы что там, все под трибунал захотели? Не морочьте голову! Читайте газеты!
Три армии попали в окружение за первые несколько часов и дней войны - третья, четвертая и моя - десятая. Радиус окружения был широким, и мы верили, что в какой-то момент прорвемся к своим, на восток. Направлением прорыва избрали Минск - мы не знали, что в первые же дни город был захвачен.
Нам было запрещено общаться с местными. А местные к нам относились прохладно, прямо скажем. И тому, в общем, было объяснение - мы вели себя там не то чтобы очень сердечно. При мне одного застрелили за детекторный приемник - обычное радио. Решили, что передатчик - и застрелили. И таких случаев было не один и не два. Реквизировали скот, лошадей - ну, какому крестьянину это понравится. Я помню, остановились в одном селении, нам местный какой-то мужик говорит: куда же вы прорываетесь на Минск, там фрицы уже кофий пьют. Кто-то вскинул винтовку, а командир сказал: не стреляй, не он первый это говорит.
Мы как- то до последнего верили, что прорвемся на восток. Патронов у нас с начала войны было по 45 на брата, мы их берегли, шли, естественно, ночью. И вот как-то заночевали в крестьянском доме, просыпаемся среди ночи -а в окне танк. Я младший сержант, рядовой из моего отделения говорит: товарищ командир, надо когти рвать. Я пробрался к окошку, которое на другую сторону выходит, гляжу - а там еще один танк. Куда рвать, что рвать? Слышу: выходите. Мы вышли. Я рук не поднимал. Мы просто поснимали затворы с винтовок, и все. Нас взяли в плен. В отсутствии разведданных мы просто не знали, насколько близко кольцо подошло к нам.