- То есть вы рассказали ему о своих впечатлениях то же самое, что вы мне сейчас говорите?
- Да. Теперь то, что я видела, и что меня привело в совершенный ужас. Приходили солдаты в большой Екатерининский зал, где за два с половиной года перед этим Родзянко нам говорил речи, где мы читали молебен, когда уезжали на фронт, и где пол теперь был весь покрыт семечками. Солдаты приходили туда и им говорили речи. Речи были различные, но все возбуждающие против офицеров. Выступал Чхеидзе (Николай Семенович, меньшевик).
Солдаты меня спросили (они любили сестер, всегда с сестрами разговаривали) о военном министре: «А он на каком фронте был?» Я говорю: «Да ни на каком». - «А где же он кровь проливал?» А потом Чхеидзе кончил свою речь: «Подымайте на штыки своих офицеров!» А офицеры стояли тут же. Это были гвардейские запасных батальонов. Они привели своих солдат. Офицеры схватились за оружие. И было так неприятно, что я как-то невольно встала впереди офицеров. Как будто я что-то могу сделать. Да солдаты и не собирались подымать их на штыки, но Чхеидзе к этому призывал.
А потом вошел отряд тоже запасного полка, который вел, насколько я знаю, Тухачевский. Проходя мимо меня, он сказал: «Сестрица, вы с фронта? Мне вас нужно на трибуну». Я говорю: «Эту трибуну я взорву, а не пойду туда». Тухачевский вышел первый, потом знамя полка, потом несколько человек с ним, и он нашел какую-то сестру, которую тут же посадил с собой. Говорил он в совершенно другом духе, и сразу же настроение солдат переменилось. Он говорил о продолжении на войне.
- А почему вы думаете, что это был Тухачевский?
- Мне так солдаты сказали. Рассказывали, будто бы он вернулся из плена, и к нему забрался отряд бандитов в солдатской форме, а среди них - штатский. И хотели его арестовать за то, что у него будто бы на крыше пулемет. Тухачевский сказал: «Пойдем смотреть, где пулемет. Если пулемет найдется, вы меня расстреляете, а если не найдется, я вот этого штатского расстреляю». Они пошли. Штатский моментально скрылся, никакого пулемета не было, и его запасный выбрал Тухачевского старшим.
Я после этого сразу уехала на фронт, потому что мне опротивел Петроград, все эти речи, я все время вспоминала, что люди все еще сидят на фронте и воюют. И даже военный министр Временного правительства не понимает, что это значит. Я была в Петербурге около недели.
На фронте все стало меняться не очень быстро. Но уже было видно, как штатские проскакивали по полкам, зачитывали приказ номер Первый, вели пропаганду.
- А вы помните какие-то случаи, какой-нибудь митинг, о чем говорили?