– Здорово, – обрадовался Дима. – Значит, поедем вместе! А чего это тебя канал отправляет? Ты же там не так давно работаешь, наверняка было полно желающих? В мае Юрмала просто прелесть…
– А мы тут намедни ужинали тесным семейным кругом в «Снобе» вместе с Крутиным, – пояснил Егор и с сомнением понюхал вынутую из холодильника рыбу. – Вроде бы испорченная, понюхай…
– Да выкинь ты ее… И что Крутин?
– Ничего. Удивился, что сын его давнего партнера и кореша работает на его телеканале, а он и не в курсе. Вчера Крутин приглашал меня к себе в кабинет и имел со мной увлекательную беседу. После Юрмалы иду на повышение. Буду вести развлекательное шоу со звездами. Народ бесится: местечко-то тепленькое, зарплата в четыре раза выше. Туда многие метили! Ох, куплю себе с получки машинку, а Алке – бусики.
– На бусики сейчас ведутся только бабусики, – поддел его Димка.
Егор, развалившийся на кухонном диванчике, сладко потянулся.
– Тогда только машинку. Что-нибудь скромное, например, «Инфинити», неброского оранжевого цвета.
– Чего сразу не «Хаммер»?
– Ничего вы не понимаете, Дмитрий. Во-первых, надо быть скромнее в желаниях, а во-вторых, послушай, как это звучит: «Ин-фи-ни-ти-и-и-и»!!!
Егор старательно протянул название марки автомобиля с таким умильным видом, что Димка не смог сдержать смеха.
Егор посмотрел на него с фальшивой укоризной:
– А теперь – как звучит «Хаммер». «Хам-мер»! Как кирпичом по морде. Никакой романтики. А я люблю, когда вокруг красота.
– Когда я разбогатею, куплю себе «Хаммер», – размечтался Димка.
– Тебе не пойдет.
– Чего это вдруг?
– Ты длинный и тощий. Соответственно, тачка тебе тоже нужна длинная и тощая, скажем, «Ламборджини Диабло» или «Феррари». А что? Это круто. Выйдешь весь в мехах и жемчугах из спортивной тачки, у которой двери открываются вверх… Красота!
– Красота, – вздохнул Димка. – Только когда это будет?
– Скоро, Димася, скоро, – приободрил Егор. – А пока свари хоть пельменей. Я загнусь с голодухи, а ты даже не почешешься…
Юрмала встретила Диму солнцем, свежим запахом моря и активной жизнью. Люксенштейн выехать со своим протеже не смог, отправив с ним в качестве сопровождающего одного из новоиспеченных концертных директоров, которому строго-настрого велел следить за нравственностью Димки, не давать много денег и вообще без нужды не выпускать в люди. Однако директор, ошалев от новых полномочий, в первый же день напился до поросячьего визга и продолжал это славное дело на протяжении всей конкурсной недели. Выползая ближе к обеду, директор дул пиво, тяжко вздыхал, выдавал Димке суточные и к вечеру вновь надирался в стельку. Дима оказался предоставленным самому себе, и эта новая веселая жизнь ему очень понравилась…