Кряхтя, потому что не выспался. Генерал еще долго пировал вчерашней ночью, после того как мы ушли, и я слышала его раскатистый бас, долетавший до моей комнаты.
Остальные тоже встали.
— Поблагодари, — шепнула Эрмина.
— Благодарю вас за вашу доброту, — сказала я и, отпустив руку Лилли Цирмиллер, сделала глубокий книксен.
— Больше никаких книксенов! — воскликнул Его Превосходительство. — Те времена прошли, теперь наступает лучшая пора. Она станет одной из нас. Я получил огромное удовольствие, сударыни. Целую ручки. Принцесса, мое почтение! Госпожа Цирмиллер: Citius. Aldus. Fortius. Что означает: быстрее, выше, дальше. — Сшейте нам платье века, чтобы мы могли гордиться вами.
— Постараюсь, Ваше Превосходительство.
— Габор, я обедаю в «Черном орле» в половине второго. И ты отрапортуешь мне, как все прошло, с лошадьми и нашим ангелочком… — Он коротко кивнул, улыбнулся мне и, тяжело ступая, удалился. Осанка его была безупречна.
Бывают дни, которые начинаются многообещающе, но заканчиваются катастрофой. Таким был и этот день — среда 14 июля 1875 года. Спать я ложилась в слезах. Но лучше рассказать все по порядку.
Когда мы покидали салон, раскрыв свои зонты от солнца и распрощавшись со Стани, тетушкой и Валери, мир был еще в полном порядке. И Габор, не вымолвивший и двух слов в присутствии своего папа́, вдруг преобразился. Он засыпал меня комплиментами у перчаточника — никогда не видел таких изящных белых ручек. А после снятия мерок для сапог (это время ему пришлось ждать на улице) он предложил пройтись до казармы пешком. Это было смело! Дамы никогда не ходят пешком, разве что совсем недалеко, где-нибудь в городе. А так всюду разъезжают в карете. К моему великому изумлению, моя гувернантка сказала «да». Хотя вчера за ужином она объелась. А в этом случае движение абсолютно противопоказано. Для пищеварения тело нуждается в покое — сию истину я усвоила с колыбели.
Это была первая прогулка в моей жизни. И очень скоро у меня заболели ноги. Туфли жали в пятках, корсет впивался в тело, но время от времени я встречалась с Габором взглядом… эти прекрасные синие глаза… и сразу начинало казаться, что я отрываюсь от земли и парю над пыльной улицей. Вот она, любовь! Какая же в ней сила!
Габор, как я сказала, был неистощим и забавлял нас веселыми историями из жизни военной академии. Под конец он рассказал о некоем лейтенанте Косанике, который был новичком в Эннсе и еще не успел освоиться с его обитателями. Был он груб, вульгарен; никудышный наездник, он при первом же «марш-марш-ура!» слетел с лошади, пропоров себе сапоги саблей.