— Что господа желают заказать из напитков?
— Сельтерской, — коверкая голос, ответила Лизи, — и непременно в фаянсовом кувшине. Пожалуйста, хорошенько охладите и подайте запечатанным. Открытую не подавать.
Через пару минут заказанное было на столе. Занавес снова закрылся. Лизи потрогала кувшин. Он был ледяным. Она откупорила бутылку, наполнила два оловянных бокала и чокнулась со мной.
— Хочу похвалить вас, — растроганным голосом сказала она, — вы отличная актриса. Никому и в голову не пришло, что вы не мужчина. Выпьем-ка мы за нашу душку, за Габора. Он скоро явится. Оставим небольшую щелку в занавесе, а сами спрячемся. Нам весь зал будет виден отсюда, как из золоченой ложи кайзера в Хофбургском театре в Вене. Посмотрим, что за программу они тут приготовили.
Я еще не сказала, что у стены рядом с дверью, через которую мы вошли, располагалась небольшая сцена. На нее сейчас поднималась женщина, впустившая нас сюда, — милая полька с черными волосами и черным пушком над верхней губой.
Она подкрутила керосиновые лампы, прибавив свету, и поправила большие зеркала так, что отблеск от них был направлен книзу.
Мертвецки пьяные солдаты вдруг ожили, уселись на своих стульях, поправили мундиры и потребовали пива и шнапса. Официанты суетились у стойки, а в свете фонарей, робко озираясь по сторонам, появилась девица с каштановыми кудрями, которая держала в руках серебряную гармонику. В зале началось бурное ликование. Ага! Ее тут хорошо знали!
А может быть, этими аплодисментами хотели вознаградить девицу за ее отвагу? Она, прости меня Господи, была практически совсем голой. Вернее сказать, на ней было только нижнее белье.
Где же она потеряла свое платье? Я посмотрела по сторонам в надежде увидеть прислуживающую здесь горничную, которая должна была бы устремиться вслед за девицей, чтобы прикрыть ее наготу, но таковой не было и в помине. Что же могло случиться? Наверное, в волнении перед огнями рампы девица забыла надеть свое платье, а горничная, как назло, заболела. И вот она, полуодетая, стоит на сцене и даже не замечает этого!
— Лизи! Ты это видишь или мне померещилось? — прошептала я в ужасе.
Лизи кивнула:
— Видела и похлеще!
— Давай сорвем занавес и прикроем ее! Быстро! Давай его сюда!
— Зачем? — вскричала Лизи в крайнем изумлении.
— Она забыла одеться!
Лизи рассмеялась:
— Забыла? Ничего она не забыла. Это ее сценический костюм.
Сценический костюм? На женщине были надеты только лифчик и кринолин из китового уса, такой короткий, что едва доходил до колен. Впервые в жизни я видела… обнаженные ноги… чужой женщины. До сих пор я видела только свои собственные ноги.