— Я застрелю его, — пробормотал он через некоторое мгновение.
— Габор!
— Как бы мне этого хотелось! Я ненавижу его! Я не хочу его видеть, никогда! Он предал меня!
— Он твой отец.
— Он чудовище! — Габор порывисто встал. — Давай уедем куда-нибудь из Эннса.
— Но куда?
— В Венгрию. У меня в Пусте небольшое доставшееся от матери поместье, где живет только управляющий. Скажу тебе начистоту, домик маленький и довольно убогий, комфорта никакого. Нищенское пристанище. Но мы там можем быть вместе.
— И надолго ли?
— До тех пор, пока нас не найдут.
— А потом?
— Потом сбежим еще куда-нибудь.
— Куда же?
— Что-нибудь придумаем, когда придет час. Может быть, к родителям Аттилы. Монархия велика, где-нибудь уж найдем себе пристанище.
— А ты подумал о том… что мне придется любить тебя платонически? Тебе это подходит?
Я глубоко вздохнула. Слово было произнесено. Если бы не шампанское, я бы так легко не произнесла этих слов.
— Платонически? — с нескрываемым ужасом повторил Габор. — Я полагаю, ты шутишь.
— Нет, не шучу. Я хочу, как моя тетушка, знаешь? Она тоже любит платонически. — Я выпила свое шампанское. — Пожалуйста, налей мне еще. И себе тоже. Это успокаивает.
— Я не хочу шампанского. Я хочу тебя! — Габор взял второй стул и придвинул его вплотную ко мне. — Оставь свой бокал, Минка, и слушай, что я тебе скажу. — Он взял мои обе руки в свои. — Платоническая любовь? Ты ведь сама не захочешь этого. Люди для того и женятся, чтобы быть наконец вместе наедине друг с другом. Чтобы больше никого не было рядом. Только ты и я. Минка, ты сама не знаешь, чего требуешь от меня. Нет большей пытки на свете, чем это. Не думаю, что я смог бы это выдержать.
— А ты знаешь, как рождаются дети? Как они появляются на свет? Думаю, знаешь…
— Конечно, знаю. Приблизительно. Мужчина при этом не должен присутствовать. Это сугубо женское дело, очень интимное. Но теоретически я знаю, как это происходит.
— Я тоже. Поэтому и боюсь.
— Но послушай, Минка! — Он высоко поднял меня со стула и усадил себе на колени. — Обними меня. Да, вот так… — он поцеловал меня прямо в губы. — Вот этого тебе не следует бояться. А вообще, все, как правило, происходит благополучно. Я хочу сказать, почти всегда. Кроме того, дети… это дело далекого будущего. Но представь себе, ты и я… совсем одни, целую ночь вдвоем. Нет ничего прекраснее для мужчины. А если ты лежишь рядом и я не могу к тебе прикоснуться — да от этого можно сойти с ума! Нет ничего ужаснее!
— Значит, ты этого не хочешь?
— Да. И ты тоже. Ты сама не понимаешь, чего себя лишаешь.
— Значит, никакой платонической любви?