— Она зарабатывает весьма недурно, — ответствовала тетушка, явно польщенная. — Мы ведь платим женщинам почти столько же, сколько мужчинам, мы этим славимся.
— Даже если бы ты платила ей вдвое — вчера на твоей Лизи был бриллиантовый крестик, на который она не сумела бы скопить из своих заработков.
— Ах, это! Она мне его уже показывала. Подарок матери. Из Польши. Видишь ли, ее мама получила наследство, и время от времени посылает Лизи хорошенькие вещички. У Лизи такие золотые часики, я бы и сама от таких не отказалась…
— Но ты же знаешь, что это значит!
— Что?
— Бриллиантовый крестик в Эннсе.
— Это в Эннсе. Но не в Польше. Там это означает лишь то, что человек ведет благочестивый образ жизни.
— Ты и сама не веришь в это.
— Она так говорила. Кроме того, я не позволяю распускать слухи о своих людях. Лизи — пирожница, и другую такую мастерицу я вряд ли найду. И представьте себе, она умеет читать и писать.
— Она часто отлучается по вечерам?
— Никогда.
— Ты уверена?
— Что за вопрос? Лизи всегда в доме. Никаких шашней с официантами, ни с кучером, ни с портье. Такую порядочную девушку, как она, еще поискать. Она даже книги читает! А ты знаешь о ней что-то плохое?
— Нет.
— Ну вот. Теперь о другом. Возьмете меня с собой? Выбирать платье? Я не доверяю вкусу Валери. Чего доброго, она превратит нашу Минку в посмешище.
Грянула оглушительная музыка, которая заставила всех нас вскочить со своих мест. Драгуны! Как по команде, мы бросились к ближайшему окну и высунулись на улицу. Это были наши кавалеристы, ярко освещенные лучами утреннего солнца, они направлялись в Эннсхаген на свой учебный плац.
— А вот и Надь, — воскликнула Эрмина. — Что за осанка! Ничего не скажешь: браво!
Аттила Надь, восседая на гордом рыжем жеребце с лоснящейся шкурой, возглавлял своих кавалеристов, будто правящий князь. Красивая голова высоко поднята, спина прямая, словно копье проглотил, а его римский профиль казался еще благородней, чем вчера ночью.
Эрмина и тетушка Юлиана замахали драгунам руками. Аттила поднял взгляд, увидел нас, и глаза его загорелись, а через мгновение он уже промчался мимо.
— Да, Минка, — сказала тетушка, сразу повеселев, — может, и ты через пару недель так же гордо будешь сидеть на лошади.
— Будем надеяться, дорогая тетушка. А может быть, буду лежать со сломанной шеей в могиле.
— В могиле? Ты хочешь, чтобы меня хватил удар?
— Не слушай. Это ее буйная фантазия. — Эрмина махала рукой, пока последний драгун не скрылся из виду и не отзвучали музыка и цокот копыт. — Прекрасное зрелище! Мне так не хватало этого в Вене.