Вновь прибывших заключенных отвели в бараки, стоявшие рядами на площади А-2. Заключенных было примерно сотен пять. Они еще не были людьми — скорее, существами, чьи истинные воспоминания едва выходили за пределы часа. Сидя на нарах, вновь рожденные с любопытством рассматривали свои тела, с повышенным интересом изучая руки и ноги. Они пристально смотрели друг на друга и видели свою обезличенность, которая отражалась в глазах. Заключенные еще не были взрослыми людьми, но и детьми их назвать было нельзя. Остались ведь соответствующие абстракции и призраки воспоминаний. Зрелость пришла быстро, рожденная старыми шаблонами привычек и личными чертами, сохранившимися в порванных нитях их прежней жизни на Земле.
Новые люди цеплялись за смутные воспоминания о мыслях, концепциях, законах. Через пару часов их флегматичная вежливость стала отступать. Они постепенно становились людьми. Индивидуумами. Из первоначального ошеломления и внешней обезличенности начали выступать резкие различия. Характер сам себя утверждал, и пять сотен заключенных понемногу познавали свою былую сущность.
Уилл Баррент выстоял длинную очередь, чтобы посмотреться в зеркало, висевшее на стене барака. В зеркале отразился молодой, довольно симпатичный мужчина с тонким носом и каштановыми волосами. На худом лице Баррент не заметил никаких следов сильных страстей — ничем не выдающаяся внешность добропорядочного гражданина, разве что решительности чуть побольше обычного. Он разочарованно отвернулся — человек в зеркале был ему совершенно незнаком.
Позже, изучая себя более тщательно, он не смог найти шрамов или еще чего-нибудь, что отличало бы его тело от тысяч других тел. На руках нет мозолей, а тело скорее жилистое, чем мускулистое. Явно, на Земле он не занимался тяжелым физическим трудом. Но тогда кем же он работал раньше?
Убийцей?
Баррент нахмурился. Он не был готов принять это. Кто-то хлопнул его по плечу.
— Как ты себя чувствуешь?
Баррент повернулся и увидел крупного, широкоплечего рыжеволосого человека, который неслышно подошел к нему.
— Достаточно хорошо, — сказал Баррент. — Вы стояли в колонне впереди меня, не так ли?
— Именно так. Номер 401. Имя Дэнис Фурен. Баррент тоже представился.
— Твое преступление? — поинтересовался Фурен.
— Убийство.
фурен кивнул, ответ, похоже, произвел на него впечатление.
— Что до меня, то я фальшивомонетчик. Не подумаешь, глядя на мои руки. — Он вытянул вперед две массивные лапы, скудно покрытые рыжими волосами. — Но умение в них есть. И они первыми вспомнили прошлое. На корабле, пока я сидел в своей камере, руки у меня дико чесались — они хотели делать вещи. Но остальные части моего тела никак не могли вспомнить — какие именно вещи.