Решение было железобетонным. Из ванной комнаты я выходила с прямой спиной, расправленными плечами и гордо задранным подбородком. Жаль, споткнулась, когда из глубин спальни прозвучало:
– А под халатиком у нас что?
– Ничего! – рыкнула я. Потом сообразила, что именно сморозила, и попыталась исправиться: – Ничего хорошего!
– Да ладно? – протянул брюнет недоверчиво.
Поднялся он раньше, чем я отвернулась, продемонстрировал все свое великолепие, вкупе с полной боевой готовностью. Стало жарко, словно не было никакого душа и вообще.
– Глеб, у нас в девять переговоры. – Надеюсь, достаточно строго прозвучало?
– Помню, – по-кошачьи улыбнулся он и двинулся навстречу. – Поэтому предлагаю тебе перестать вредничать, и…
Радужки того, кого Арсений назвал высшим инкубом, стремительно краснели, а боевая готовность… черт, она же не может возрасти еще больше! Или все-таки может?
– Никакого «и» у нас не будет! – Я развернулась и потопала к гардеробной. – Кстати, а где сумки?
– Видимо, домработница позаботилась.
Фух! Значит, домработница у него все-таки есть и мне не придется драить весь этот пентхаус! Хоть что-то приятное.
Приоткрыв дверь гардеробной, тут же обнаружила всю коллекцию обуви, а также пару коробок, в которые заботливая, но пока незнакомая мне дама переложила остальные вещи. Фен лежал сверху, равно как и расческа. Черт, надо будет разобрать, разложить…
– Крис, тебе не надоело?
Я развернулась, чтобы еще раз пронаблюдать наготу Глеба Игоревича. Брюнет стоял посреди спальни в позе хозяина – ноги на ширине плеч, руки на груди сложены, губы недовольно поджаты. Во взгляде теперь уже красных глаз, читался укор. И не только во взгляде… Тот, второй, тоже сердито выглядел, и… напряженно.
– Глеб, а давай не будем скандалить с утра?
– Давай, – легко согласился он, опять двинулся на меня.
– Глеб!
– А что? Ты знаешь другой способ избежать скандала?
Было жарко, стало еще жарче. Тем не менее я нашла в себе силы ответить:
– Я знаю десятки способов, Глеб.
– Хорошо, уточним вопрос. Ты знаешь другой способ избежать скандала… со мной?
Когда на тебя надвигается мускулистая обнаженная махина, это страшно. Когда предает родной организм – еще страшней. Благо хоть находчивость проснулась.
– Может, хотя бы душ примешь? Зубы почистишь? А?
Остановился, снова руки на груди сложил.
– А раньше тебя это не останавливало, – хмуро сказал тот, по чьей милости мне теперь опять в душ надо. Причем не обязательно холодный – мне сейчас любой подойдет, ибо вспотела вся. Даже ногти и те, кажется… впрочем, неважно.
– Правила изменились.