— Но они вынуждены так поступать, — сказала Кэрол. — Иначе вообще невозможно показывать кино.
— Тогда и жизнь должна быть такой же, — сказал он.
— Ну, вряд ли тебе это понравилось бы.
— Ошибаешься. Еще как бы понравилось, — ответил он. — С какой стати должен я корпеть над письменным столом и писать романы в течение десяти лет, если не больше? Почему бы не добиться признания всего за несколько минут?
— Это будет не то же самое, — сказала она.
— Вот это верно, — откликнулся он.
Один час сорок минут спустя Оуэн сидел на кушетке в своей меблированной комнате, уставившись на стол, где стояла пишущая машинка и лежала наполовину законченная рукопись его третьего романа «Теперь — Гоморра».
А почему бы действительно нет? Эта идея определенно привлекла его. Он твердо знал, что когда-нибудь к нему придет успех. Иначе не могло быть. Для чего же тогда он так много и упорно трудился? Но… в этом что-то есть. Мгновенный переход от тяжелого труда к успеху. Как будет здорово, если этот период можно будет уплотнить, сократить.
Перепрыгнуть через события.
— Знаешь, чего я хочу? — спросил он у целеустремленного молодого человека в зеркале.
— Нет, — сказал человек.
— Я хочу, — сказал Оуэн Краули, — чтобы жизнь была так же проста, как кино. Чтобы все трудности проходили, как в кадре, — разочарованными взглядами, пустыми кофейными чашками, пепельницами, полными окурков, говорящими «нет» издателями и шагающими ногами.
Почему бы и нет?
На бюро что-то щелкнуло. Оуэн посмотрел на стоящие там часы: 2.43 ночи.
А, ладно. Он пожал плечами и лег в постель. Завтра он напишет еще пять страниц, а ночью отправится работать на фабрику игрушек.
Один год и семь месяцев прошли незаметно. Затем, однажды утром, Оуэн проснулся, спустился вниз за почтой и вынул из ящика то самое письмо:
«Мы счастливы сообщить вам, что намереваемся опубликовать ваш роман «Сон во Сне».
— Кэрол! Кэрол!
Он колотил в дверь ее квартиры, а сердце его стучало, как бешеное, после того как он пробежал с полмили от метро, а затем взлетел по лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек.
— Кэрол!
Она рывком открыла дверь, с выражением ужаса на лице.
— Оуэн, что?.. — начала говорить она, затем вскрикнула, когда он подхватил ее на руки, поднял и закружил, взвихрив ночную сорочку.
— Оуэн, что случилось? — задыхаясь, спросила она.
— Смотри! Нет, ты посмотри!
Он усадил ее на кушетку и, встав на колени, протянул смятое письмо.
— Ох, Оуэн!
Они прильнули друг к другу, и она засмеялась, а потом заплакала. Он почувствовал теплоту ее тела сквозь полупрозрачный шелк, влажные губы, прижимающиеся к его щеке, теплые слезы, бегущие из глаз.