— А коли ведуны, то кто хотел Рахту, да Сухмата, да Нойдака убить? — подал голос Нойдак.
— Не все ли равно, одно слово — ведуны! — бросил Рахта с презрением.
— Не одно! — возразил Нойдак, — Нойдак так думает: одно дело, если слуги того ведуна, что молниями повелевал, другое — если тот черный колдун убивцев нанял…
— Этот колдун почему-то за Бронятой охотится, — пожал плечами Рахта, — и мы ему более не помеха… Ему теперь другая помеха будет!
— Тогда кто?
— Просто… Ведуны!
— Просто не бывает!
— Ну ты, колдун, — повернулся Рахта к Нойдаку, — возьми бубен, покамлай — будут на нас еще нападенья?
— Нойдак сейчас! — молодой ведун полез за бубном.
— Брось, не сейчас, — остановил его Сухмат, — вечером поворожишь… Да и не все равно, что ты наколдуешь, нам все одно — настороже быть надобно!
* * *
Смеркалось. Впереди, поодаль от дороги, виднелось старое христьянское кладбище. То самое место, о котором говорят — лучше б не было его! Но если уже есть — что сделаешь? Все обычаи всех народов, когда-то живших и ныне живущих в этих местах, предостерегали трогать мертвых, какому роду они не были бы. Лежат — и пусть лежат!
— И как это христьяне мертвецов закапывают как есть в землю?! — недоумевал Сухмат, — Как представишь себя на их месте… Лежишь в земле сырой, тебя черви земляные гложут, а ты — потому как мертвый — и отогнать их не можешь! Как представишь, что тебя едят — бр-р-р…
— У всех свои обычаи, у русов — русские, у христьян — христьянские, — проворчал Рахта.
— А Черный Прынц сказывал, что есть на свете племена-народы, которые стариков сами и съедают, — высказался Нойдак.
— Каждый своих, али чужих тоже?
— Про то Черный Прынц Нойдаку не сказывал, просто молвил — родителей поедают, как старость приходит, а те — спасибо говорят!
— Может и правы они, все лучше, чем в земле гнить…
— Вот, вот, так и говорят: «Лучше покоиться в родных желудках, чем в земле и глине!», — закивал Нойдак.
— Наш обычай — самый лучший! — объявил Сухмат чуть ли не торжественно, — Убили тебя — сожгут на костре, а пока тризну справлять будут, ты — уж в Вирии!
— Али в Кощном царстве, на полях медных, — буркнул Рахта.
— Каждому — по заслугам его!
— А ты уверен?
Сухмат не нашелся, что сказать. В этот момент в наступившей тишине чуткие уши всех трех молодых парней уловили шум и какую-то возню, доносившуюся со стороны заброшенного кладбища. Немалый, видать, был шумок, ведь до могил было от дороги шагов этак пятьсот, не меньше.
— Вот твари нечистые разгулялись, — голос Рахты был недовольно-раздраженным.
— Вот-вот, и я говорю, где мертвецы несожженые — там и нечисть вся! — вновь взялся за свое Сухмат.