«Крылатый танк» немного довернул и пошел со снижением. Двигатель захлебнулся и заглох, теперь бронированный штурмовик уподобился планеру. Но вел его опытный летчик. На выравнивании он подтянул ручку на себя, и Ил-2 плюхнулся на поле, взрыв землю и подняв в воздух тучи пыли.
На израненный штурмовик было страшно смотреть: из правого крыла вырван примерно полуметровый кусок обшивки, на бортах кабины летчика – вмятины от рикошетов немецких снарядов и пуль. Это еще хорошо, что очереди здесь прошли по касательной… Но зато фанерная хвостовая часть фюзеляжа вся была изрешечена, в местах пробоин лохматился перкаль. Руль поворота на вертикальном оперении был будто погрызен осколками немецких 20-миллиметровых снарядов.
Летчики-истребители подбежали к распластавшемуся на поле штурмовику, открыли фонарь, помогли летчику выбраться из кабины. Александр Волин сунулся было к стрелку в задней кабине – и тут же отшатнулся в сторону.
– Ой, елки! Натурально – кровавое месиво!
В кабине стрелка все залито кровью, в том числе и труп в летном шлеме с разбитыми очками. Закостеневшая рука вцепилась в турельный пулемет. Грудь разорвана пулями, сквозь подсыхающую бурую корку виднелись обрывки гимнастерки вместе с осколками ребер. Голова, словно тряпичная, свисала к плечу – позвоночник воздушного стрелка был перебит.
Летчик-штурмовик прихрамывая подошел к Волину.
– Все, отвоевался Яшка, – как-то буднично произнес он.
Эта будничность поразила даже Александра Волина, который за три с половиной недели отступления навидался такого… Будничность как раз и была самым страшным в данной ситуации: лютая смерть стала, скажем так, повседневным явлением. Старший лейтенант Волин стиснул зубы – сволочи! Сколько же еще смертей предстоит увидеть, пока уничтожим мы эту фашистскую гадину?!
– Яшка со мной уже четыре вылета успел сделать, – продолжал летчик-штурмовик. – Я все думал, может, обойдется… У нас же хуже, чем в штрафбате, когда «мессер» заходит, он ведь сперва по стрелку бьет, а потом по мне. «Березин» [5] , конечно, пулемет хороший, но он у него один, а у «мессера» – четыре огневые точки…
Волин только вздохнул тяжело.
– Товарищ старший сержант, пройдите в санчасть, а потом вас накормят, я распорядился, – сказал командир эскадрильи.
– Виноват, товарищ капитан, сразу не представился. Старший сержант Иван Кожемяко.
– Да ничего-ничего. Отдохнешь, а потом в часть поедешь. А я пока документы оформлю.
– Есть.
На летном поле техники вырыли под плоскостями штурмовика и аварийно выпустили шасси, а потом на руках, облепив тяжелый самолет, оттащили в сторону. Ямы потом заровняли и утрамбовали – не хватало еще на взлете или посадке скапотировать.