– А… что… случилось что-нибудь? – двинулся Лондырев на недавний треск и интеллигентным движением пальца левой руки поправил интеллигентные очки на интеллигентном лице. Он только левой рукой и мог поправить, потому что правой заметно поддерживал брюки на не остывшей еще талии.
Мы с девушкой одновременно развели руками, так как получалось, что мы являлись соучастниками этого кресельного развала. Что было, если разобраться, совсем неплохо, потому что обычно соучастие сближает людей. А именно сближение с ней и входило в мои недалекие планы.
– Да… – сказал задумчиво Лондырев, который, похоже, в груде мусора все же узнал свое бывшее кресло. В конце концов, он на нем тоже когда-то сидел. Потом он снова подтянул штаны и снова задумчиво промолвил: – Да…
Но тут его вежливо тронули за рукав, и он обернулся.
– Послушай, Лондыридзе, – мягко произнес Илюха. – Всякое бывает, ты не принимай близко.
– Да, да, – закивал Лондырев, которого, видимо, в данный момент кресло особенно не взволновало. Вот оставленная девушка в спальне его взволновала, и он менять ее на кресло не хотел. Тем более на то, что от кресла осталось.
Я чувствовал, что мне тоже надо как-то его подбодрить. Н у, насколько я мог. И я подбодрил:
– Лондыряну… – обратился я к хозяину Мише, который, как и вчера хозяйка Зоя, меня к себе совершенно не приглашал. – Старикашка… – выигрывал я время, подбирая для него еще один экспромт. И подобрал, но теперь уже заготовленный и успешно проверенный на других. – Разбившееся кресло, оно, если разобраться, как посуда. Это ж на счастье! На долгое твое счастье с новой твоей девушкой, которая сейчас в спальне простаивает, кстати, одиноко и вхолостую.
На этих моих словах Лондырев нервно поправил интеллигентские свои очки, что означало, что он о девушке помнит и переживает за ее незапланированное одиночество.
– А вот когда свадьбу сыграем, – добавил я жару, – тогда и всю мебельную стенку можно будет на мелкие осколки разнести. Тоже для счастья. Ты только меня позови, я…
Но тут я ощутил на себе Илюхин строгий взгляд, который просто кричал, умолял, требовал: «Заткнись, а?!.»
– Ой, не могу, он говорит, что кресло развалил на счастье, – снова зашлась смехом соучаствующая мне девушка. – Вот это счастье, всем бы, блин, такое. Ты и вправду такой прикольный или только прикидываешься?
– Ну да, бывает… Что тут поделаешь, – согласился Лондырев и интеллигентными движениями поправил одновременно и брюки на талии, и очки на переносице. – Ну, так я пошел, – решил он наконец и двинулся ватным, как в забытьи, шагом в смежную спальню.