(79) Пифагор считал, что в столь великом и таком необходимейшем попечении науки нуждаются больше философии, и он требовал, чтобы исключительное значение и особое внимание уделялось преподаванию и изложению его учения. И он испытывал и распознавал умонастроение поступающих в учение при помощи разнообразных педагогических приемов и обширных научных исследований.
(80) Теперь расскажем о том, как он разделил допущенных им к учению соответственно достоинству каждого. Ведь было бы несправедливо, чтобы все равно участвовали во всем, ибо природные данные у всех различны. Но также несправедливо, если бы одни были допущены на все самые важные беседы, а другие бы не были ни на одной из них; это противоречило бы духу совместной жизни и равенства. Сообщив каждой группе ту часть преподаваемого материала, которая ей была доступна, он каждому по возможности облегчил понимание и сохранил принцип справедливости, потому что каждой группе он предложил беседы, более всего для нее подходящие. И в соответствии с этим он назвал одних пифагорейцами, других – пифагористами75, как мы называем одних аттическими авторами, а других – аттикистами76. Внеся необходимую ясность в названия, он определил, что первые являются его настоящими последователями, а вторые проявляют внешнее рвение. (81) Таким образом, он предписал, чтобы имущество пифагорейцев было общим и чтобы их совместная жизнь была постоянной, остальным он повелел сохранить собственность, но собираться вместе для занятий. Так эта традиция в отношении двух методов преподавания была установлена со времени Пифагора.
Но согласно другой точке зрения, существовало два вида пифагорейской философии, потому что было два вида тех, кто ею занимался: одни назывались акусматиками, другие – математиками77. В этом разделении некоторые не входившие в школу признавали математиков пифагорейцами, а акусматиков не признавали и науку их возводили не к Пифагору, а к Гиппасу78. О Гиппасе же одни говорят, что он был из Кротона, другие – что из Метапонта. (82) Философия акусматиков представляет собой изречения без доказательств и без объяснений, содержащие указания, как следует поступать, и включает остальные изречения Пифагора, которые они пытаются сохранять как божественные предписания. Они не претендуют на то, чтобы говорить самим за себя, и так и не должно быть, но сами они считают самыми мудрыми тех, кто усвоил больше всего подобных изречений. Все так называемые акусмы79 (устные предписания) делятся на три вида: одни отвечают на вопрос, что это такое, другие – что является лучшим, третьи – что следует делать или не делать. Примеры первого вида: «Что такое острова блаженных?» – «Солнце и луна». «Что такое Дельфийский оракул?» – «Четверица, и этот оракул есть гармония, в которой заключены сирены»80. Акусмы второго вида: «Что самое праведное?» – «Жертвовать». «Что самое мудрое?» – «Число, а на втором месте – то что дает имена вещам». «Что самое мудрое вокруг нас?» – «Искусство врачевания»81. «Что самое прекрасное?» – «Гармония». «Что самое могущественное?» – «Мысль». «Что самое лучшее?» – «Благополучие». «Какое высказывание самое правдивое?» – «Что люди порочны». Поэтому говорят, что Пифагор хвалил стихи поэта Гипподаманта с Саламина: