– Тебе было вовсе не обязательно приходить за мной…
– Вот как? Если мне звонят посторонние люди и сообщают, что моя дочь прогуливает школу и шляется по улицам, то как я, по-твоему, должна поступать? Притворяться, что все это в порядке вещей, и вести себя как ни в чем не бывало? Что я должна была сказать этой маклерше? Дескать, меня не интересует, чем занимается моя дочь, выставьте ее снова на улицу?! Или мне объяснить тебе популярно, чем это грозило? Эта маклерша наехала на меня, как танк. Того и гляди, сообщит куда следует, что я, мать, не забочусь толком о своем ребенке! Может, ты хочешь отправиться в интернат?
Об этом Дженни вовсе не задумывалась. Когда ее мать, словно разъяренная фурия, ворвалась в бюро недвижимости, всем своим видом контрастируя с ухоженной дамой в жемчужном костюме, и железной хваткой вцепилась в руку Дженни, девочке показалось, что хуже, чем сейчас, ее положение и быть не может. То, что Дорис едва не лопалась от злости, видно было за километр. Дженни страстно желала лишь провалиться на месте, исчезнуть в далекую страну, где ее никто и никогда не нашел бы.
Но интернат – нет, такое не могло присниться ей и в страшном сне. Ни за что на свете! Троих детей из соседнего подъезда отправили в интернат, потому что их отец страшно пил, а мать два раза выбрасывалась с балкона, чтобы покончить с собой, но вместо этого лишь переломала себе все кости. Дженни видела этих детишек, как их забирала в интернат чужая тетка, довольно злая на вид. Когда девочка вспоминала эту сцену, у нее мороз шел по коже.
Нет. Интернат – это самое худшее на земле.
Дженни снова расплакалась.
Дорис наконец-то заметила, что ее сигарета потухла, и снова поднесла к ней зажигалку. Несколько затяжек слегка успокоили ее. Она окинула внимательным взглядом свою дочь, которая сжалась комочком в кресле.
– Ну и? Ты скажешь мне наконец, что ты потеряла рядом с тем бюро недвижимости? Намеревалась купить двухэтажный особняк с бассейном?
Дженни молчала. В последнее время она все больше склонялась к тому, чтобы доверить свою тайну маме. Может, она все-таки сумеет понять свою девочку и не будет так сердиться на нее. Но при взгляде на маму у Дженни вдруг снова пропало желание что-либо рассказывать ей. Женщина выглядела такой разъяренной…
– Так. – Дорис прикрыла глаза. – Если ты немедленно не объяснишь мне, в чем дело, то мне, наверное, и в самом деле придется сходить в отдел по делам несовершеннолетних и заявить там, что я не успеваю уделять внимания своей дочери по причине страшной занятости…
– Нет! – закричала Дженни. – Я не хочу в интернат! Не хочу! Мама, только не это! Пожалуйста!