– Ты еще кое-что задолжала мне.
– Что же?
– Конец твоей истории. Той истории, которая связана с огромной виной. В ней недостает последней главы.
– Я рассказала ее Фредерику.
– О? – удивился Натан. – Значит, Фредерику?
– Да.
– Тогда, похоже, я так никогда и не узнаю ее…
– Не узнаешь.
– Ты остаешься с мужем? Он прощает тебя и снова заключает в свои объятия?
– А вот это, Натан, уже не твое дело.
– Ишь ты, какая! Оказывается, ты бываешь очень жестока, когда вычеркиваешь человека из своей жизни!
– Я всего лишь пытаюсь быть честной.
– Ну, что ж, – развел руками Натан. – Видно, мне пора идти.
– Тебе предстоит долгая дорога.
Он жалобно вздохнул:
– Норд-Вутон. Там я нашел самый дешевый отель. На своих двоих мне добираться туда половину ночи…
– Я имела в виду не только дорогу в отель.
И в этот момент Натан улыбнулся – не той резиновой улыбкой, как вначале, а своей «фирменной», обаятельной улыбкой, которая соблазнила в свое время Вирджинию. Его взгляд был многообещающим и полным эротизма. Может быть, он был и неестественным, наигранным, тщательно рассчитанным на силу своего воздействия. «Но если это и было сыграно, то сыграно, черт побери, неплохо!» – подумала Вирджиния.
– Я прекрасно понял, что ты имела в виду не только дорогу в отель. Ну, что ж… Может, пришло время сказать «до свидания»?
– Прощай, – поправила его Вирджиния, вставая и распахивая дверь наружу.
Кивнув, он шагнул в ночь. Женщина была так благодарна ему за то, что он не пытался целовать или обнимать ее на прощание. Ее душу пронизывала печаль и тоска – не по Натану, а по тем воздушным замкам, которые они строили вместе и которые рассыпались в пыль. Притяни он ее сейчас к себе, она обязательно расплакалась бы, ведь пуловер на нем был напитан морским запахом Ская.
Словно громадная тень, Натан стоял перед ней. На его лице играл лунный свет, который лишь слегка пробивался сквозь плотные кроны деревьев. Глядя на знакомые до боли черты, Вирджиния стиснула зубы, чтобы не показать, как она страдает.
И вдруг она снова увидела в нем Натана. Того самого Натана, о котором Ливия сказала: «Целый день, с утра до вечера, он думает лишь о деньгах!»
Конечно, он мог совершать хорошие поступки, но при этом он думал в первую очередь о том, как подать себя в наиболее выгодном свете.
«Прихлебатель, – подумала Вирджиния трезво, несмотря на всю сентиментальность момента. – Прирожденный альфонс и прихлебатель».
Улыбаясь, Натан чуть подался вперед:
– Прежде чем я навсегда скажу тебе «прощай»… Вирджиния, любовь моя, ты не одолжишь мне еще немного денег?