– Вы не чувствуете себя одинокой, постоянно пребывая лишь в обществе семилетнего ребенка? Ни за что не поверю.
– Нет, не чувствую.
Этот разговор стал неприятен Вирджинии. И кто он такой, что она должна оправдываться перед ним?
– Ваша дочь скоро вырастет. Она вылетит из родительского гнезда, и у нее начнется своя жизнь, а вы останетесь совершенно одна в этих мрачных стенах, окруженных гигантским лесопарком, среди этих деревьев-великанов, из-за которых не видно даже неба.
Вирджиния натянуто улыбнулась:
– Зачем вы все преувеличиваете? Натан, мне…
Ей снова стало трудно дышать. Как вчера, когда она стояла в окружении любопытных мамаш. Этот человек зачем-то лез к ней в душу. Специально или нет, но он переступил невидимую запретную черту.
Натан порылся в кармане своих брюк и достал оттуда какое-то фото. Вирджиния не сразу разглядела, кто был изображен на этой маленькой, слегка помятой карточке.
– Вот что я нашел вчера в моей комнате. В самом нижнем ящике комода. Там лежала целая куча фотографий, аккуратно разложенных по конвертам.
Вирджинии потребовалось несколько секунд, чтобы переварить тот небрежно-равнодушный тон, с которым это было сказано.
– А вы всегда шарите по чужим шкафам? – выговорила она наконец.
Натан оставил этот вопрос без внимания: Он невозмутимо разглядывал фотографию.
– Итак, это вы, – возвестил он. – Лет пятнадцать тому назад, не так ли? Здесь вам где-то двадцать с небольшим, насколько я могу судить.
Он протянул Вирджинии фото. На нем беззаботно смеялась молодая женщина, одетая в длинную цыганскую юбку и футболку с бахромой на подоле и рукавах. Красивые волосы длиной до талии мягкими прядями спадали ей на грудь. Она сидела на Испанской лестнице в Риме среди десятка других туристов, и ее глаза излучали блаженство и счастье.
– Двадцать три, – глухо произнесла Вирджиния. – На этой фотографии мне двадцать три года.
– Рим, – улыбнулся он. – Рим, лето…
– Весна, – буркнула женщина. У нее в горле неприятно запершило. Вспоминать про Рим она совсем не хотела. Она желала только одного – чтобы этот человек как можно скорее исчез и оставил ее в покое.
Вирджиния резко выдвинула свой стул и вскочила.
– Натан!
Он потянулся через весь стол и мягким движением взял фотографию из ее рук.
– Я не могу наглядеться на это фото, – шептал он. – И со вчерашнего вечера меня занимает один-единственный вопрос… Где сейчас эта живая, энергичная хохотушка? Куда она пропала? И почему?
Вирджиния внутренне негодовала, однако это чувство так и не переросло в настоящую ярость.
Этот человек зашел слишком далеко! Адрес он, видите ли, раскопал в ящиках чужого комода. Явился сюда вслед за хозяевами дачи, уложил жену в местную больницу, рассчитывая, что при таких обстоятельствах Квентины не откажут ему в приеме. И этот расчет оказался верным.