Во время речи старого дворянина взгляд Франческо дель Фалько, графа Аквильского, изменился; презрение уступило место любопытству, даже живому интересу. Но граф ограничился лишь одной фразой:
— Прошу вас, продолжайте.
Фабрицио открыл было рот, но тут вмешался Феррабраччио, потребовавший, чтобы граф дал слово рыцаря не разглашать того, что ему сейчас сообщат, даже если он отклонит их предложение. Франческо не заставил просить себя дважды, после чего все расселись на колченогих табуретках, и Фабрицио объяснил, что побудило их собраться на тайную вечерю.
В короткой преамбуле он коснулся характера Джана Марии Сфбрца, герцога Баббьяно, посаженного на трон своим могущественным. дядей, Людовико Сфорца, правителем Милана. Джан Мария оказался кутилой, заботящимся лишь о собственных удовольствиях. запустил государственные дела, словом, проявил полную неспособность выполнять возложенные на пего обязанности. Рассказывая все это, Фабрицио старался найти выражения помягче, поскольку Франческо дель Фалько — к нему он сейчас обращался — доводился Джану Марии кузеном.
— Вашей светлости, должно быть, известно о недовольстве, зреющем в среде подданных герцога. Взять хотя бы заговор Бакколино год назад, завершись он успехом, отдал бы нас в подчинение Флоренции. Тот заговор провалился, но может возникнуть новый. Число молчаливых противников герцога растет, и их объединение может привести к тому, что Баббьяно перестанет существовать как независимое государство. Эта угроза более чем реальна. Нас могут погубить не только предатели, но и набирающие силу соседи. Я говорю о Чезаре Борджа. Его господство с неумолимостью чумы подчиняет себе Италию, которую он в конце концов съест по листику, как артишок. Его жадный взор уже обратился на нас, мы же вряд ли можем противостоять армии герцога Валентино. Его светлости, Джану Марии известно все это, мы не раз предупреждали его о грозящей опасности, но ответом было полное равнодушие к судьбе родины. Он проводит свое время в кутежах, на балах и на охоте, а стоит нам заикнуться о государственных делах, разражается целым потоком проклятий.
Да Лоди умолк, поняв, что дал волю эмоциям. Но его компаньоны истолковали паузу иначе. Они одобрительно закивали и стали перешептываться между собой. Франческо кивнул.
— Я полностью осознаю эту опасность, — сказал Франческо. — Но что могу сделать я? Почему вы принесли свои скорби ко мое? Ведь я не политик.
— Политик нам и не нужен. Баббьяно нужен воин, которому в самом скором времени придется взять на себя роль защитника. Господин граф, нам нужны вы. Вряд ли в Италии найдется человек, не ведающий о подвигах графа Аквильского. Ваши подвиги в войнах между Пизой и Флоренцией, ваши успехи на службе у Венеции достойны того, чтобы прославить вас в веках.