– Вытяни руки ладонями вперед! (Димка вытянул.) Сейчас я положу на них два предмета, они легкие, ты можешь держать их сколько угодно!
Эдик метнулся к подоконнику, тут же вернулся с двумя цветочными горшками и поставил их на подставленные ладони.
«Точнехонько по третьей главе шпарит, прямо из книжки», – догадался Борис.
А Эдик гордым жестом показал на застывшего статуей Димку.
– Ну и что тут такого? – разочарованно спросила Танька.
– А вот сама попробуй! – Эдик принес еще один горшок и поставил на ее ладонь. Горшочек, как и те два, был не особенно большой и тяжелый, но верхушка цветка (Борис не знал его названия) колебалась из стороны в сторону, делая видимой мельчайшую дрожь ладони. Два первых стояли абсолютно неподвижно.
– Поняла? Под гипнозом знаешь сила какая? Цепи рвать можно…
Цепей для проверки под рукой не оказалось. Борис решил разоблачить шарлатанство иным способом.
– Значит, ничего не видишь и не слышишь, – зловеще протянул он, надвигаясь на Димку; осторожно, двумя пальцами, снял с него очки и положил на стол. – Не видишь, значит…
Он широко размахнулся и ударил Димке в глаз, остановив летящий кулак в паре сантиметров от его лица. Никакой заметной реакции у Димки не было, и ни один листочек на цветах не дрогнул.
«Сейчас я его отучу прикидываться», – подумал Борис.
И сказал, подражая повелительному тону Эдика:
– Ты – собака! Вставай на четвереньки и лай!
Димка никак не отреагировал.
– Он сейчас только мой голос слышит, факт, – самодовольно объявил Эдик, снимая горшки.
В отличие от Таньки и ее брата, он ничуть не сомневался в своих талантах гипнотизера. И прежним командным голосом повторил приказание Бориса.
Димка лаял размеренно, как заведенный, – один «гав» в две секунды. И, как ни странно, очень правдоподобно получалось: даже Чарли в прихожей захлебнулся в ответном лае, уверенный, что в доме чужая собака.
Эдик выбежал из комнаты, потащил упирающегося пса на кухню. И прикрыл все двери, находящиеся между Чарли и гостиной, где они развлекались.
– Замолкни, хватит, он ушел, – раздраженно сказала Танька, которой происходившее все меньше нравилось. – Замолкни, я сказала!
Димка продолжал монотонно тявкать, из угла его рта тянулась липкая ниточка слюны… Вернулся Эдик; звуки, производимые Чарли, были теперь почти не слышны.
– Встань и не лай! Ты теперь не собака! – скомандовал Эдик и добавил нормальным голосом, обращаясь к друзьям, – Что бы еще придумать? Может, положим пятками и затылком на два стула – будет лежать прямо, не прогибаясь.
– Надо огнем прижечь. Он не должен ничего почувствовать… – громко и злорадно сказал Борис, внимательно вглядываясь в лицо Димки.