В дверь постучали. Это был привратник Том.
— Там внизу какой-то мистер Энрикес, мисс Паркинсон. Спрашивает, можно ли пройти к вам.
— Ого, — Белла вдруг встрепенулась. — Как он выглядит?
— Выглядит что надо, — сказал Том, показывая пальцем на пятифунтовую купюру у себя в кармане.
— Не школьник?
Том покачал головой.
— Не испорченный старичок?
— Нет, парень на вид вполне порядочный. И вроде как не из простых. И голос подходящий, и костюм фунтов на пятьсот.
— Ой, слушай Белла, — сказала Рози. — А может, это классный тип.
— Ладно, — решила Белла. — Если не понравится, всегда можно выставить.
— Отлично! — сказала Рози. — Я закончу лицо в туалете.
— Нет! — нервно взвизгнула Белла. — Ты не можешь оставить меня одну.
В этот момент в дверях показалась костюмерша Куини.
— Вам лучше снять это платье, пока вы не обсыпали его пудрой, — посоветовала она Белле.
Та посмотрела на себя в зеркало. Ее загорелая кожа сверкала из-под белой с низким вырезом ночной сорочки как старая слоновая кость.
Ударим мистера Энрикеса наповал, подумала она.
— Можно, я побуду в нем еще немного, Куини?
— А мне, значит, торчать, здесь, пока вы не закончите, — кисло проговорила Куини.
— Да ладно тебе, старая карга, — сказала Рози и, взяв ее за руку, вытащила из гримерной. — Можешь для утешения глотнуть виски у Фредди.
Белла слегка опрыскалась духами, потом пустила несколько струй в воздух, поправила груди, чтобы они лучше смотрелись в сорочке Дездемоны, и, сев в кресло, стала расчесывать волосы.
В дверь постучали.
— Войдите, — произнесла она хорошо поставленным грудным голосом.
Когда она с улыбкой обернулась, лицо у нее вытянулось от изумления. Стоявший в дверях мужчина выглядел необыкновенно романтично: тонкие черты очень бледного лица, впалые щеки, черные горящие глаза и блестящие волосы цвета воронова крыла. Он был худощав и очень элегантен. Поверх смокинга на нем было наброшено великолепное меховое пальто золотистого цвета.
Какое-то время они молча смотрели друг на друга, потом он, слегка улыбнувшись, произнес:
— Можно войти? Надеюсь, я вас не побеспокою.
У него оказался приятный голос, говорил он негромко и медленно.
— Меня зовут Руперт Энрикес, — добавил он, как бы спохватившись.
— О, пожалуйста, входите, — Белла в волнении встала и увидела, что их глаза почти на одном уровне.
— Вы такая высокая, — заметил он с удивлением. — На сцене рядом с Отелло вы кажетесь совсем маленькой.
Смущенная Белла убрала с красного плюшевого дивана кучу одежды.
— Садитесь. Выпейте. — Она достала бутылку виски и пару стаканов. Ее злило, что у нее так дрожат руки. Стукнув бутылкой о стакан, она вылила в него чересчур много виски.