— Отлично. В следующую среду первое представление «Зигфрида». Постараюсь раздобыть билеты.
Уходя, он сказал:
— Сожалею, что мне пришлось знакомиться с вами таким неуклюжим способом, но я не знаю никого из ваших знакомых, кто мог бы представить нас друг другу, еще есть другой способ — это купить театр.
Только потом она поняла, что он шутил только наполовину. Семейство Энрикесов могло бы, не моргнув глазом, скупить все театры Лондона.
Ровно в половине седьмого вечером в среду он приехал за ней.
— Вы смотритесь великолепно, — сказал он, обходя ее кругом.
— Вы тоже выглядите неплохо.
На нем был темно-серый костюм с красной шелковой рубашкой.
— Вам нравится? — он был польщен. — Мой портной закончил его только в понедельник, поэтому я и не мог пригласить вас на прошлой неделе.
Снаружи их ждал «астон-мартин». Из стереопроигрывателя неслась музыка, обогреватель был включен на полную мощность. Когда они тронулись, Белла незаметно опустила стекло. Ей не хотелось, чтобы от духоты у нее раскраснелось лицо.
Когда они остановились у светофора, Руперт, обернувшись, улыбнулся ей и сказал:
— Вам не следовало заставлять меня так долго ждать встречи с вами. Я так истомился, что стал невыносим для окружающих.
Даже в гуще аудитории первого представления, где бриллианты сверкали инеем, каждый оборачивался в их сторону. Руперт был, по-видимому, знаком со многими, но только кивал, а поболтать не останавливался.
Не прошло и пяти минут после поднятия занавеса, как Белла поняла, что Вагнер — это не для нее. Все эти величественные мужчины и женщины вопили, вытягивая из себя все жилы. Она заглянула в программу и с ужасом узнала, что ей предстоит выслушивать этот кошмар целых три акта.
Первый акт она решила все же как-нибудь вытерпеть. Это было странное ощущение — находиться по другую сторону занавеса.
— Ну как? Вам нравится? — спросил Руперт, пробившись к ней с напитками в антракте.
— О, чудесно, — с энтузиазмом солгала она.
Руперт поглядел на нее с сомнением.
— Ну, не знаю, это какой-то жуткий шум. Как только вам надоест, сразу же скажите, и мы уйдем.
Две серьезного вида женщины с уложенными на голове косами в ужасе обернулись в его сторону.
В течение второго акта Руперт становился все нетерпеливее, однако он успокоился, когда на сцене появилась Брунгильда.
— На вид вылитая моя мать, — громко прошептал он Белле, и она прыснула со смеху.
Какая-то толстая женщина перед ними обернулась и гневно шикнула на них. У Руперта затряслись плечи. Белла упорно старалась смотреть прямо перед собой, но так и не смогла удержаться от хихиканья.