Любовная интрига жены Тома Слейта

— Соперничество заставляет мир вращаться, — заявил Генри. — Вам вроде бы ничего и не надо, но тут вы видите, как другой человек пытается что-то приобрести, и внезапно вас осеняет, что вам это нужно куда больше, чем ему. Возьмите официанток в баре. Ну что в них особенного? Ничуть они не лучше любой девушки на улице. А что касается характера, так куда хуже многих, если можно полагаться на мой опыт. У самой невзрачной наберется дюжина поклонников, которые будут смотреть на нее преданными глазами. На улице на такую даже полисмен не взглянет. А помести ее за стойку с рядом стаканов и блюдом с зачерствевшими пирожными, и они сразу становятся очень разборчивыми. А все потому, что превращаются в объект соперничества.

Теперь, — продолжил Генри, — я расскажу вам историю, которая имеет к вышесказанному непосредственное отношение. Она довольно милая, если взглянуть на нее с одной стороны, но, как утверждает моя жена, еще не закончена. Моя супруга убеждена, что жениться и состоять в браке, это не одно и то же. Первое может очень даже нравиться, а ко второму можно испытывать полное безразличие. Тогда я сказал ей, что юноша — это не мужчина, а мужчина — не юноша.

Произошло все это пять лет назад, и с той поры ничего не изменилось: хотя, может, я и ошибаюсь.

— Я бы хотел сначала выслушать историю, — заметил я, — а уж потом делать какие-либо выводы.

— Она не такая и длинная, — ответил Генри, — хотя началась, если на то пошло, семнадцатью годами раньше, в Портсмуте, штат Нью-Гемпшир. Сумасбродный он был, с самого детства.

— Кто? — полюбопытствовал я.

— Том Слейт, — ответил Генри. — Тот парень, о котором я собираюсь рассказать. Родился в хорошей семье, отец занимал пост магистрата в Монмутшире, но с юным Томом сладу не было. В пятнадцать лет он убежал из школы в Клифтоне, и со всеми своими пожитками, уместившимися в носовом платке, добрался до бристольского порта. Там завербовался юнгой на американскую шхуну. Капитан лишних вопросов не задавал, потому что ему требовались люди, а юноша о себе особо не рассказывал. Искали его потом родственники или нет, я не знаю. Возможно, подумали, что жизненные трудности, с которыми он столкнется, хоть как-то его вразумят. Так или иначе, следующие семь или восемь лет, до того, как внезапная смерть отца не превратила его в землевладельца, он плавал по морям-океанам. И в этот период — если точно, через три года после побега и за четыре года до возвращения — он женился в Портсмуте, штат Нью-Гемпшир, через десять дней после знакомства, на Мэри Годселл, единственной дочери Жана Годселла, владельца одного из салунов того города.