Ничего такого Егор не имел в виду. Ну, посидели по-мужски, ну, разоблачились друг перед другом. По здравом помышлении, обо всем нужно было забыть там же, не вставая из-за стола, на кухне тире столовой.
Все еще можно обратить в шутку и забыть – так он думал. Или ему казалось, что он так думает?
Уловив неуверенность в голосе друга, Славик решил дожать его:
– Так мы договорились? – Это был запрещенный прием.
Кому, как не партнеру и другу, знать, что Егор скорее вскроет себе вены, чем откажется от данного слова.
Помолчав, Егор недовольно подтвердил:
– Договорились.
– Значит, я заказываю билеты на майские?
– Заказывай, – обреченно вздохнул Бинч.
Опять перед Таськой комедию ломать придется, уныло подумал он, высаживая Морозана под светящейся вывеской «24 часа».
Вчера вечером они обсудили варианты, решили отдыхать в Фетхие, а сегодня оказывается, они едут в Кемер. Как это объяснять? Или ничего не объяснять?
– До завтра. – Открыв дверь, Славка энергично обернулся к Егору и протянул ладонь с потрескавшейся на пальцах кожей диабетика.
– Давай, – быстро ответил на рукопожатие Егор.
С Ленкиным списком продуктов наперевес Славка вывалился из машины и поскакал в дежурный магазин, а Егор сдал назад и высунулся в правый ряд.
Ему тут же принялись злобно сигналить озверевшие водители, катившие мимо.
В одно мгновение ночь превратилась в хищника, поджидающего жертву.
От души выругавшись, Егор пропустил наглую «хонду» (не иначе девка за рулем) и вывернул руль.
Всунул машину в поток, вздохнул свободней, расправил плечи и представил уютную, пухлую, такую родную Таську на их давно и безнадежно ждущей ремонта кухне. Волна нежности поднялась к сердцу. Все-таки с женой ему повезло.
Девчонки в нетерпении закатывали глаза и крутили головами, пережидая нашествие Яги на кухню.
Бабуля уже дважды вторгалась, изображая крайнюю степень озабоченности, измеряла давление, принюхивалась и цепким взглядом исследовала накрытый к чаю стол.
Подруги заскочили проводить Таську в Турцию и засиделись за бутылочкой вина.
Бутылку светить не стали, чтобы не вводить в грех Ягу, разливали вино в чайные чашки, тару прятали под стол и прикрывали тремя парами ног.
Ушлая Яга собиралась в поликлинику после жестокого приступа панкреатита.
«Панкреатит – болезнь пресыщенных», – когда-то давно заявил Вячеслав Морозан.
Таисия была склонна верить ему: Яга любила поесть, и с каждым годом эта склонность проявлялась все сильнее.
Таисию это раздражало.
В восемьдесят лет, злилась она, пора подумать не о желудке, а о душе.
Яга шебаршилась, по причине глухоты гремела, как полтергейст, всем, что попадало под руку: кастрюлями, чашками, ложками, дверью – искала зубные протезы, которые обычно хранила в чашке на полке с посудой.