— Как же вы грелись? — поинтересовался Макс.
— Газетами сапоги набивали, — усмехнулся штабс-фельдфебель, — зимой — это первое дело. К счастью, «Фелькишен беобахтер» нам всегда привозили. Вот и шла на утепление… Еще некоторые снимали с пленных русских валенки и теплые носки. Конечно, это не по уставу, даже мародерство, но жить-то хочется! Вот и спасались, кто как мог. А русские валенки — самая лучшая зимняя обувь в мире, в любой мороз в них тепло.
Оберфельдфебель Юрген Хайн кивал и добавлял:
— Еще вши нас страшно заедали, спаса никакого не было. Слава богу, переняли у русских один способ — жаровню устраивали. Берешь железную бочку, ставишь на огонь, наливаешь на дно немного воды, а сверху закрываешь плотной крышкой. Внутри — деревянные полочки, на которые кладешь нижнее белье. И прожариваешь вместе со вшами. Да тщательно! А иначе никак не избавиться. Иногда мы баню русскую делали, парились, мылись. Но это когда совсем спокойно было, а во время боев, сами знаете, не помоешься и не прогреешься. Так и ходили по несколько недель — грязные, вонючие, завшивевшие. Самим было противно!
Слово «баня» Юрген Хайн, кстати, произносил по-русски и довольно засмеялся — вот как выучил чужой язык! «Интересно, — подумал Макс, — а я могу говорить по-русски, не исчезло ли знание родного языка? Надо бы проверить…»
— Мне за ту зиму «мороженое мясо» дали, — гордо и в то же время иронично произнес Хайн.
— Что? — не понял Макс.
— Медаль «За зимнюю кампанию на Востоке», — пояснил оберфельдфебель, — вот…
И показал на небольшой кругляш у себя на груди. Темно-красная лента с черно-белой полоской была небрежно продета через петлицу серо-зеленого кителя.
— Мы ее «мороженым мясом» потому называем, что лента по цвету очень похожа на замороженную говядину, — пояснил Юрген. — Или свинину… Хотя, говорят, красный цвет обозначает кровь, которую мы пролили на полях сражений…
Макс с интересом разглядел медаль. Эх, Костика бы сюда, вот он бы таким трофеям обрадовался…
— Эти две белые полоски, — продолжил объяснение оберфельдфебель, — символизируют русский снег под Москвой, а черная между ними — скорбь по нашим павшим товарищам.
— «Мороженым мясом» мы еще потому зовем, — перебил его Юрген Бауэр, — что ее давали за отмороженные задницы. И другие части тела…
И довольно захохотал. Смех подхватили и прочие участники разговора — все, кто находился в курилке. Макс снисходительно улыбнулся — пусть шутят… Он понимал: солдаты стараются скрыть за смехом свой страх, никому не хочется умирать в далекой России, каждый мечтает вернуться в свой дом. Живым и желательно — одним куском.