Таль небрежно разыграл первую часть партии. Это было непростительно. Обычно такой тонкий психолог, он не учел, что его соперник вряд ли забыл разгром, который был устроен во втором круге. Почуяв во время партии глухую ярость противника, Таль спохватился, но было уже поздно. Смыслов ввинчивал фигуры в доску с особым старанием. Он великолепно вел партию, ворвался своими главными силами на ферзевый фланг черных и в довершение всего выиграл слона.
Будь на месте Таля шахматист меньшей изобретательности или с менее устойчивой нервной системой, было бы в самый раз складывать оружие. Но Таль, как мы уже знаем, привык смотреть опасности в лицо, да и оставаться без фигуры ему тоже было не в новинку. И вот, балансируя на краю пропасти, он проявляет свою дьявольскую изворотливость. Смыслова, который ждет, что вот-вот будет выброшен белый флаг, сердит эта бессмысленная, по его мнению, оттяжка неизбежного конца.
Но, агонизируя, черные, как ни странно, все еще каким-то чудом держатся и даже пытаются — какое нахальство! — угрожать. А тут еще надвинулся цейтнот, и утомленный изнурительной борьбой Смыслов допускает ошибку. Таль немедленно жертвует ладью, и белый король панически заметался в углу доски, тщетно пытаясь спастись от назойливого преследования неприятельского ферзя… Уже истекло пять часов игры, судьи приготовили, на всякий случай конверт для откладывания партии, а Смыслов все еще сидел над доской, подперев голову руками. Но пришлось примириться с неизбежным — ничья.
Таль догнал Кереса. Точнее было бы, наверное, сказать, что Керес подождал Таля. Так или иначе, но одна из югославских газет без обиняков назвала Таля после этого тура «Счастливчик Счастливчикович»…
Сам он вовсе не считал этот драматический эпизод просто везением. Уж он-то знал, что все эти «счастливые случайности» покупаются дорогой ценой (когда после партии со Смысловым он шел в гостиницу, у него подкашивались ноги). Но для широкой публики этот «кузнец своего счастья» оставался любимцем фортуны, и тут уже ничего нельзя было поделать.
Катастрофа в партии с Фишером тяжело подействовала на Кереса. В следующих трех турах он продвинулся вперед всего на очко. Таль же, воодушевленный удачным спасением, сделал рывок. Начиная с шестнадцатого тура, он возглавил турнирную таблицу, чтобы уже не уступать первого места до самого конца состязания. В этот день Таль одолел Глигорича, а затем поверг наконец, играя черными, и самого Кереса.
Эта победа стоила двух. Сумей Керес победить, и он не только вновь вырвался бы вперед, но третьим выигрышем подряд нанес бы, возможно, Талю психологическую травму. Зато и поражение Кереса неминуемо должно было сыграть в этой трудной для него ситуации роковую роль. Собственно, так оно и вышло.