Затем синьора Помпи с ловкостью бывалого хирурга зашила сначала надрезы, а потом и рот синьоры Фортуны, чтобы не открывался.
— Очень важно, чтобы губы смыкались естественно, — пояснила она. — При встрече с родственниками она не должна хмуриться.
Следующим шагом было обмывание всего тела мыльной водой, чистка ногтей и мытье волос с шампунем. Синьора Помпи позволила мне высушить их феном, и я старательно взбила их, как на семейной фотографии, которую нам дали. Хотя с тех пор, как был сделан этот снимок, львиная доля волос успела выпасть.
Потом мы нарядили синьору Фортуну в теплое нижнее белье, чулочки и изящное подвенечное платье, слегка пожелтевшее от старости. На ноги надели атласные босоножки, которые она в последний раз носила невестой в 1872 году.
Наконец синьора Помпи перешла к макияжу при помощи особой погребальной косметики — пудры, румян и помады. Уж она-то позаботилась о том, чтобы клиентка выглядела настолько живой, насколько это возможно.
— Пожалуй, получилось ничуть не старше семидесяти пяти, — с гордостью сказала синьора Помпи, отойдя на шаг и любуясь результатом своей работы. А по-моему, мертвая синьора Фортуна выглядела даже лучше, чем живая.
И вот покойную можно было укладывать в первоклассный гроб «Ultima Cena»[11], который выбрали ее сыновья. Нанесли финальные штрихи, и синьору Фортуну повезли в усыпальницу, где ей нанесут визиты ее родственники и друзья.
Синьора Помпи произвела на меня такое сильное впечатление, что мне захотелось стать ее лучшей ученицей, которой она рано или поздно будет гордиться. В тот вечер по дороге домой, на виа Грегорио, я зашла в публичную библиотеку и взяла все книги по бальзамированию, которые удалось найти. Настроение у меня было замечательное. Такой удачный день! Я нашла свое призвание.
Увы, дядя, тетушка и синьора Пучилло не разделили мою радость.
— Что-что ты будешь делать? — хором переспросили все трое, когда я вошла в квартиру, стараясь держаться как можно скромнее.
Я оглянулась в поисках Фьяммы, которая могла бы меня поддержать, но сестры не было. В тот вечер она пошла в кино с синьором Кремозо, все лето торговавшим мороженым в киоске на пьяцца ди Спанья. Сейчас была зима, мертвый сезон, и ему приходилось подрабатывать буфетчиком в Министерстве. Там-то Фьямма его и подцепила.
К маминому предсказанию Фьямма отнеслась серьезнее, чем следовало, и с тех пор ходила на свидания только с дураками. С презрением отвергая тех, в ком обнаруживался здравый смысл, как у бедняги Руперто, который ночи напролет пел серенады под нашим окном, Фьямма сходилась лишь с теми, кто демонстрировал признаки тупости.