Я шепотом спросил:
— Что это?
Но я уже знал. Все пять «Харриеров» со знаками военно–воздушных сил. Которая сторона в шапках, а которая свободна, я не знал, но одно было несомненно: армия тоже разделилась на наших и не наших.
Приказ передали по радио: телевизионные передачи прекратились. Все свободные граждане должны оказывать помощь властям в борьбе с носящими шапки. Полное сотрудничество с полицией и армией, которые получили свободу действий в наведении порядка. Ситуация сложная, но свободные граждане, борющиеся за свою свободу, победят. Тем временем использование морского и воздушного транспорта — только по специальному разрешению. Население должно оставаться дома, избегать пользоваться автомашинами, кроме крайних случаев, и слушать правительственные радиопередачи.
Заявление повторили, а затем радио смолкло. Мы снова поймали эту станцию, но слышался лишь гул помех. Но следующая станция работала, диктор с йоркширским акцентом восторженно говорил, что победа свободных людей всего мира близка. Все должны быть готовы принести в жертву все, даже свою жизнь, если понадобится. Скоро человечество узнает мир и гармонию, которых оно тщетно искало с начала своей истории. Да здравствует три под!
Папа и Марта пили виски. Марта и раньше частенько выпивала, но папа никогда, только по праздникам.
Он налил еще и сказал:
— Будет трудно день–два, может, с неделю. Продовольствие станет проблемой. — Он протянул ей стакан. — Последний приказ был оставаться на месте. Придется, но мне это не нравится.
— Мне тоже. Делай, что тебе говорят, — таков путь овец на бойню.
— Но у нас нет выбора. Мы не можем выбраться из страны — триппи контролируют Хитроу, но даже если бы аэропорт был свободен, полеты все равно запрещены. Здесь по крайней мере лучше, чем в городе.
Марта сказала:
— Мне никогда не нравилось принуждение.
Он раздраженно ответил:
— А кому нравилось? Но приходится смотреть фактам в лицо.
Она осушила свой стакан.
— Смотреть им в лицо — и рассчитывать. Особенно учитывать те, что на твоей стороне. Нам говорят, что нельзя вылетать из аэропортов и отплывать из портов. Если бы у нас было летное поле и частный самолет, никто не остановил бы нас.
— Но у нас нет… — Он замолк. — Ты имеешь в виду — «Эдельвейс»? Мы до него не доберемся. Между нами и рекой не менее полудюжины застав.
— Надо попробовать, чтобы проверить.
— Но даже если доберемся и выйдем в море, куда мы направимся?
— Я имею в виду одно место. Оно далеко от всей этой суматохи, и у меня там дом.
Он молча смотрел на нее. В конце концов сказал я: