В полумиле дальше мы нашли картофельное поле. Картошка была маленькая и, конечно, вареная она вкуснее. Но у нас не было возможности развести костер. Мы тащились вперед и, когда наступил вечер, увидели у берега баржу. Я думаю, одна и та же мысль пришла нам в голову: это «Эрлкениг»; по какой–то причине Ульф задержался, и мы можем присоединиться к ним. Это была весьма нелепая надежда, но все же разочарование оказалось горьким. Баржа была большая, и шла она вверх по течению, а не вниз. Мы ушли от реки.
Позже мы снова вышли на берег и сидели, дрожа, в хижине с обвалившейся крышей. Мы молчали. Не думал ли Бинпол, что, если бы не я, он сейчас в тепле и безопасности плыл бы на барже?
Но Бинпол сказал:
— Уилл.
— Да.
— Там, где стояла баржа, была пристань и несколько домов. Должно быть, это остановочный пункт.
— Может быть.
— Первый, который мы миновали после выхода из города. Я подумал об этом.
— Да, это так.
— Ульф предполагал проходить два пункта за день, двигаясь не очень быстро. Значит, за два дня…
За два дня мы прошли расстояние, которое баржа проходит за утро, хотя мы шли с рассвета дотемна. Я ничего не сказал.
Бинпол продолжал:
— Планировалось, что мы прибудем за три дня до начала игр. Путь должен был занять пять дней. А так нам потребуется двадцать дней. Игры начнутся до нашего прибытия.
— Да. — Я старался унять дрожь. — Ты думаешь, нам придется вернуться?
— В тоннель? Мне не хочется думать, что нам скажет там Джулиус.
Мне тоже этого не хотелось, но я не знал, что еще мы можем сделать.
Бинпол сказал:
— Мы должны двигаться быстрее. Есть река.
— Мы не смеем приблизиться к баржам. Ты знаешь, что нам сказали об этом. К незнакомцам тут относятся подозрительно и никогда не пускают на борт.
— Если бы у нас была своя лодка…
— Неплохо бы, — сказал я без сарказма. — Или бы вдоль реки шло шмен–фе.
Бинпол терпеливо проговорил:
— Лодка — или плот? Стена хижины, может быть? Она и так отпала. Если мы сможем оторвать ее и спустить в воду… течение понесет нас вдвое быстрее.
Я почувствовал неожиданный прилив надежды, которая на мгновение позволила мне забыть холод и ноющую пустоту в желудке. Это возможно. Давным–давно мальчишкой я помогал своему двоюродному брату Джеку строить плот, и мы плавали на нем по пруду. Он перевернулся, и мы оказались в воде и тине. Тогда мы были детьми. Но сейчас положение другое.
— Ты думаешь, мы сможем… — сказал я.
— Утром, — ответил Бинпол. — Попробуем утром.
День, как бы для того чтобы подбодрить нас, был ясный. При первом свете мы принялись за работу. Сначала она оказалась ободряюще легкой, а потом обескураживающе трудной; стена, о которой говорил Бинпол, была площадью примерно в шесть квадратных футов и почти отделилась от крыши. Мы завершили это отделение и высвободили бока. Осталось только нажать. Стена обрушилась… и раскололась на несколько частей.