Все, хватит об этом думать, надо выбросить все это из головы и прекратить представлять, как выглядели бы их дети.
Джек обнял Дилис, пожал руку Брину и пригласил их в дом.
— Ох, спасибо тебе, дорогой. — Дилис прижала к глазам отглаженный носовой платок, а Джек поставил перед ней чашку чаю. — Прости, что нагрянули без предупреждения. Надеюсь, мы тебя ни от чего не оторвали.
Что можно ответить?
— Конечно, нет. Я рад видеть вас снова.
Еще одна ложь, еще одна волна стыда.
— М-да, с той поры прошло много времени. — Брин тихо помешал сахар в чашке.
— Знаю. Простите.
— Двадцать три месяца.
— У меня очень много работы. — Джек чувствовал себя все хуже и хуже.
— Все в порядке, дорогой. Мы знаем. И понимаем, — сказала Дилис. — Работа отнимает у тебя много сил.
— А как вы поживаете? — Джеку было противно задавать этот вопрос; он уже знал, как повернется разговор.
— Ну, неважно. — Дилис скорбно покачала головой. — Изо всех сил стараемся занять себя чем-нибудь, но ничего не получается.
Брин сказал:
— Вандалы ворвались на кладбище и разрисовали памятники граффити.
— Что?
— Брин, не надо ему рассказывать. — Дилис сжала руку Джека. — Извини, дорогой, мы не хотели рассказывать.
— Но он должен знать. Это же могила его невесты. Они написали плохие слова. — Брин тоже сокрушенно покачал головой. — Мы очень расстроились.
— Когда это случилось? Памятник можно отмыть? — Джек спросил с возмущением в голосе: — И кто это сделал?
— Никто не знает. Глупые дети, я думаю. Все в порядке, нам удалось отскрести краску.
— У него на это ушло три недели, — сообщила Дилис. — Целыми днями, изо дня вдень. Но у Брина получилось. И руки стер, правда, дорогой?
— Я тер, пока памятник над могилой моей дочери не приобрел свой прежний вид. Мы посадили вокруг него цветы, они здорово его украшают.
Джек кивнул, представляя картину. Он не мог говорить.
— Ты сам все можешь увидеть, дорогой. Мы привезли фотографии. Но все равно надеемся, что тебе удастся выбраться и ты сам все увидишь. — Дилис достала из кремовой кожаной сумки маленький фотоальбом и подала его Джеку. — Мы были бы очень рады, правда, Брин? Ты пожил бы у нас… О Боже, где мой носовой платок?
Она опять не выдержала, на этот раз полностью потеряла самообладание. Брин изо всех сил старался утешить ее.
— Видишь ли, — сказал он Джеку, — нам сейчас очень тяжело. Такое ощущение, будто все забывают Роуз. Раньше нас спрашивали, как мы поживаем, вспоминали ее. А сейчас все считают, что мы должны оставить все это в прошлом. И идти дальше. Но они не понимают. Мы не можем оставить все это, и мы не хотим забывать ее. В деревне поселились новые люди, которые никогда не знали ее, — она для них ничего не значит. Ну, наверное, и не должна. Но для нас-то она значила все.