— Заманчивое предложение, — Донато усмехнулся краем губ. — Я верю, что вы щедро отплатите за службу. Только жизнь моя не будет стоить ломаного гроша, если, служа вам, я попаду в камеру пыток консульского замка. А риск такой есть.
— Риск есть всегда и в любом деле. Но мы все продумали до мелочей. На тебя не упадет даже тень подозрения. Ты не будешь встречаться ни с кем из феодоритов и доверять тайные сведения бумаге. Твоя будущая жена — моя верная прихожанка, и она все будет пересказывать мне во время исповеди.
— Так вы еще и жену мне посватаете? — поднял брови Донато.
— Да. Но, разумеется, не такую вертихвостку, как Нимфодора, которая, подозреваю, уже положила на тебя глаз. Твоей женой может стать одна из самых красивых и достойных девушек Кафы. Я смогу убедить ее мать, чтоб отдала за тебя.
— Эта девушка — Марина? — быстро спросил Донато.
Марина подалась вперед, чтобы возразить, но священник жестом остановил ее и продолжал:
— Да, я говорил о ней, о девушке, ради которой ты рисковал жизнью. Она из весьма уважаемой семьи, породниться с которой не зазорно даже очень знатному дворянину.
— Оказывается, Марина — это тоже часть вашего замысла? — Донато бросил на девушку такой пристальный взгляд, что она невольно опустила глаза. — Но зачем же так сложно, святой отец? Зачем было привлекать это невинное создание, заставлять ее лгать и притворяться? Вы могли бы поговорить со мной напрямик, предложить мне деньги — и я бы согласился. Ведь вы же понимаете, что мне нужны деньги. Если бы не их отсутствие, я не приехал бы из Италии сюда, на край света. А вы разыграли передо мной целое представление, нашли мне превосходную жену. Конечно, благодарю вас за такую честь, но мне вполне хватит определенной суммы золотых.
— Так ты… ты согласен? — спросил отец Панкратий, немного растерявшись от насмешливого тона собеседника.
— Почти согласен, — кивнул Донато.
Марина порывисто поднялась с места:
— Значит, я вам больше не нужна, отче, я здесь лишняя. Позвольте мне уйти и поскорей уехать в Кафу.
Отец Панкратий медлил с ответом, и Марина, расценив это как знак согласия, уже хотела выйти из комнаты, но вдруг Донато преградил ей путь и обратился к священнику:
— Прежде чем окончательно согласиться на ваше предложение, святой отец, я хочу поговорить с этой девушкой. Позвольте нам объясниться наедине.
— Хорошо. — Отец Панкратий тяжело поднялся со скамьи и направился к выходу. Открыв дверь, он оглянулся и устремил на молодых людей такой пронзительный взгляд, словно хотел глазами внушить им то, что казалось ему самым важным.