— Не нужны мне ни Константин, ни латиняне! — выпалила она резко. — Я, может… Я, может, вообще в монастырь уйду, как Рузанна!
Сказав так, Марина сама испугалась собственных слов и, оторвавшись от матери, быстро зашагала вперед. Догнав дочь, Таисия схватила ее за рукав и растерянно пробормотала:
— Ну, что ты, Маринка, не надо такого говорить, не надо!.. Я не стану тебя торопить, время покажет, как будет лучше.
Марина поняла, что мать смутили не столько слова о монастыре, сколько о Рузанне. Уже почти девять лет минуло с тех пор, как дочь Андроника жила далеко от дома, в женской православной обители, которая приютилась в лесистых горах где-то между монастырями Сурб-Хач и Святого Стефана Сурожского. Упоминание о Рузанне, как и о погибшем в морской пучине Григоре, было в доме Андроника Таги под негласным запретом.
Марина тоже избегала мыслей о сводной сестре, потому что они будили в ней какое-то тягостное чувство, похожее на смутные угрызения совести.
Но вечером она снова невольно вспомнила о Рузанне, когда, поднявшись по внутренней лестнице на второй этаж, прошла мимо комнаты, которую когда-то занимала дочь Андроника. Перед мысленным взором Марины промелькнули события той уже далекой весны, когда нарушился привычный порядок купеческого дома.
Войдя в свою спальню, девушка распахнула окно и, опершись на подоконник, засмотрелась вдаль. Окно выходило в сторону моря, а дом Андроника стоял на некотором возвышении, и потому за крышами и деревьями Марине была видна морская равнина, сейчас подернутая вечерней дымкой. Колокол на башне Христа уже пробил девять часов, и город постепенно погрузился в тишину и сумрак. Прохладный ветерок доносил запах моря и освежал лицо Марины, пылавшее внутренним огнем из-за неприятных воспоминаний…
Она тогда была маленькой девочкой, почти ничего не знавшей о жизни и во всем полагавшейся на мать — свою единственную опору в тревожном мире, своего обожаемого ангела и наставника. До семи лет Марина боялась спать одна, и мать баюкала ее, укладывая с собой. Но потом Андроник положил этому конец, заявив, что девочке следует приучаться спать отдельно, а Таисия не должна ее баловать. Вскоре родился Георгий, он был беспокойным ребенком, и у матери уже не оставалось времени возиться с Мариной.
Первое время девочка плакала, засыпая в своей спальне, и ее приходила успокаивать Ждана, а иногда — Рузанна, бывшая на восемь лет старше сводной сестры. Рузанна говорила, что надо быть сильной и смелой, чтобы выжить в суровом мире и отогнать от себя злых духов. И постепенно Марина привыкла к строгим порядкам купеческого дома, перестала бояться и уже спокойно засыпала одна.