— Сведения? — насторожился офицер. — Какие?
— О писателе Чехове. А с этими господами я встретился случайно. Они сами пригласили. Да я их и не знаю вовсе…
— Вы свободны, — окидывая литератора презрительным взглядом, сухо изрек Мяличкин.
— Благодарю покорнейше, ваше высокоблагородие. — Не поднимая глаз, писатель засеменил прочь.
Присяжный поверенный усмехнулся, бросил на стол пятирублевую бумажку и вместе с остальными прошел к экипажу. Им в спину шушукались официанты, и укоризненными взглядами провожали отдыхающие. Доктор бледный, как холст, с каменным лицом и вытянутыми перед собой руками, неуклюже умащивался на заднем месте. Рядом с ним сел капитан. Адвокат и городовой разместились в другом экипаже.
Кучер тронул лошадей, и фиакр покатил в сторону Пушкинского бульвара — к полицейскому управлению.
Когда Ардашев и Мяличкин подъехали к пансионату Илиади, то у самого порога они увидели «Руссо-Балт» ротмистра Берга. Приказав извозчику дожидаться, капитан тотчас же направился в здание, а Клим Пантелеевич, достав из кармана коробочку монпансье, на несколько секунд задержался у автомобиля. Вскоре и он вошел в уже знакомую комнату под номером 4.
Почти посередине лежал труп, а ротмистр с видом победителя покуривал папиросу. Полиции и следователя еще не было.
— Я же просил взять его живым, — недовольно пробурчал Мяличкин. — Как это случилось?
— Да я и не собирался в него стрелять, пока он на меня не набросился. — Берг указал на зажатое в ладони убитого длинное сапожное шило. — Промедли я хоть секунду, и — здравствуйте, небеса!
— Где чертеж?
— В том-то и дело, что его и в помине не было. Оказавшись в комнате, первым делом я осмотрел картину. Но ничего, кроме самого рисунка, там не обнаружил. Тогда я, как и было условлено, залез в шкаф. Ровно через полтора часа я услышал, что кто-то возится с замком. Потом дверь тихо отворилась, и через щелку я заметил, как сюда вошел этот турок. В нем я узнал глухонемого сапожника, который работал около гостиницы «Морская». Он подошел к картине и снял ее. И в этот момент предательски скрипнула дверь шкафа. Турок обернулся. Мне ничего не оставалось, как наставить на него пистолет. Он сунул руку в карман и бросился на меня. Я нажал на спусковой крючок.
Присяжный поверенный многозначительно посмотрел на капитана, потом тяжело вздохнул и промолвил:
— Ну? Что я говорил, Константин Юрьевич? А вы не верили.
— Да, — с сожалением выдохнул Мяличкин и, повернувшись к Бергу, приказал: — Сдайте оружие. Вы арестованы.
— То есть как это? Что за бред вы несете! — вскричал офицер. Пятясь к двери, он неожиданно вытащил пистолет. — Не двигайтесь, а то постреляю, как куропаток.