— Простите? — не понял Берг.
— В газетах писали, что послезавтра, 1-го апреля, ожидается солнечное затмение, и для его изучения подготовили воздушный шар. Одним из аэронавтов и был убитый Клязьмогоров. — Доктор тяжело вздохнул и добавил: — Он собирался отснять тридцать шесть кадров Солнца.
— Не сподобилось. Что ж, найдут какого-нибудь другого.
— А как поживает Распутин? — Ардашев повернулся к Мяличкину. — Я слышал, что он съехал с «Ялты».
— Сразу после взрыва он переехал на дачу к Милютиной. Особняк снял целиком. Все дневное время старец проводит в Ливадии с царской семьей и только вечером возвращается обратно. Теперь его охраняют казаки из конвоя Его Императорского Величества. Так распорядилась Государыня. Но мне известно, что вскоре он собирается вернуться в столицу.
— А коридорный? Выжил?
— Поправляется, благодаря вам. Если бы не вы, бедолага умер бы от потери крови. Завтра я надеюсь с ним побеседовать. К нему уже пускают.
— Ну что ж, господа. Нам с доктором пора. У нас остались еще несколько неосмотренных дач.
— Может быть, вас подвезти? — предложил Берг.
— Не извольте беспокоиться. Мы с Николаем Петровичем, пожалуй, прогуляемся. Надо бы развеяться после всех этих кошмаров. Всего хорошего, господа.
— Честь имею, — почти хором послышалось в ответ, и вскоре бензинка, затарахтев мотором, вновь понеслась по набережной.
— Послушайте, Клим Пантелеевич, а о каких дачах вы сейчас говорили? Мы осмотрели все, что возможно. Больше обозревать нечего.
— У вас с собой перочинный ножик? — будто не слыша вопроса, поинтересовался Ардашев.
— Да. А что? — заморгал доктор.
— Дайте на минутку.
Нижегородцев протянул складной нож. Адвокат облокотился спиной на тополиный ствол, снял левую туфлю и вынул лезвие. Аккуратно подрезав стежки, он на пару дюймов оторвал подошву. Затем вновь надел обувь и махнул проезжающему мимо извозчику. Фиакр тут же остановился.
— Давай к сапожнику. К тому, что рядом с «Морской».
— Сей момент, ваше сокородие!
Доктор, видимо, уже и вовсе отчаявшийся что-либо понимать, с молчаливым недоумением взирал то на возницу, то на Ардашева, то на его разорванную туфлю. Он, судя по его растерянному виду, терпеливо ждал, чем закончатся все эти непонятные поступки его именитого приятеля. А присяжный поверенный тем временем, прикрыв глаза, наслаждался очередной конфеткой из коробочки «Георг Ландрин».
Минут через десять пароконный экипаж остановился напротив украшенного лепниной здания с огромными буквами на входе: «Гостиница Морская». Выставленный на тротуаре щит-тренога извещал, что «стоимость номеров на Пасху — отъ 1 до 6 р., лѢтомъ и осенью — отъ 1 р. 25 к. до 8 р., электрическое освѢщение. Ресторанъ: завтракъ изъ 2-хъ блюдъ — 80 к., обѢдъ изъ 2-хъ блюдъ — 50 к., изъ 3-хъ блюдъ — 70 к., изъ 4-хъ — 90 к.».