Теперь же в эту взрывоопасную смесь влился огонь любви и ожидание близкого счастья. Его возлюбленная Лора, прекраснейшая из прекрасных и высокорождённых женщин, златовласая, зеленоглазая, белокожая Лора, королева стольких его неистовых ночей и томных грез, дала согласие стать законной супругой Немо, лорда Сото, родить ему наследника, принять его имя и навеки соединить свою судьбу, плоть и душу с судьбою, плотью и душой Джона. В жизни Немо ещё не бывало настолько счастливого дня. С утра его подёрнутые радостью глаза незряче скользили по крикливому уродству нижнего Сото, бездомным животным и детям и по отбросам канав, отверстым ртам, пустым рукам и выставленным напоказ язвам нищих калек, по низким крышам старых домов, убогим бурым стенам многоэтажных муравейников и по взбирающимся на холмы в вечной дымке соседним районам. Джону казалось, что всё это облагорожено, осенено любовью, и он любил мир в ответ. Беспощадности солнца, лучи которого освещали и обнажали город и весь этот несчастный Сото, Джон бессознательно противопоставил любовь. Он откинулся назад, прислонился спиной к ветхому мрамору и погрузился в безмолвное созерцание своего счастья.
Его пробудили мухи. Они кружили тучами над кучами вчерашних и позавчерашних обрезков и требухи. Их брали те, кто хотел полакомиться мясным, но не мог позволить себе свежего. Таких людей было множество в городе Нова, особенно в Сото, и торговля с вонючих столов шла достаточно бойко. Джон случайно сел так, что столы с падалью и вертлявое полчище мух были у него прямо перед глазами. В конце концов он очнулся от сладостной грезы и увидел всё это в упор. Цепочка ассоциаций тут же вырвала Немо из настоящего и отправила в прошлое, на пятнадцать лет назад. Такой эффект время от времени производили на него предметы, связанные с этим пятнадцать лет назад: кленовые носилки, например; и изумруды.
* * *
Там, в прошлом, вечернее солнце грозно косилось на жёлтую городскую стену. Ворота на мосту Ариарана стояли настежь — люди стремились покинуть город. Многие — страну. Для этого они согласны были проплыть ночью по коварной реке Вэй, пробраться по смрадному лабиринту канализации или пройти мимо отряда Немо, мимо телеги и мух. Телега наполовину загородила ворота, и отряд контролировал узкий перешеек. Мухи сонно и сыто вились над мёртвою плотью. Джонни Конгрэйв, широко известный под кличкой Немо, присел на корточки у кленовых носилок. Рядом на коленях дрожали носильщики-рабы.
— Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, — весело пропел Немо. — Кто не спрятался, я не виноват!