Вы уже поняли, наверное, что я таких сюрпризов просто-напросто не переношу. Вот и теперь — даже не посоветовавшись, меня назначили папашей!
Что ж, я налил две рюмки коньяку — свою я залпом выпил, а Лулу только пригубила — и приготовился выслушать историю о том, как, то есть каким неповторимым образом, сам ничего подобного не предполагая, я докатился вдруг до жизни такой. Новоявленная дщерь забралась с ногами на диван и, закурив предложенную мною сигарету, приготовилась к рассказу. Однако прежде, чем позволить ей начать, я должен пояснить кое-что из того, что предшествовало этому свиданию. Очень уж не хотелось бы прерывать исповедь Лулу или отвлекаться в область метафизических гипотез по поводу того, что было бы, если б мы не встретились или я выбрал себе другое место для работы. Опуская воспоминания о лучезарном детстве и не менее беззаботной юности, я возвращаюсь всего лишь на пару дней назад. Так ведь иной раз и одного дня вполне достаточно, чтобы радикально изменить чью-либо судьбу или же понять, что вся прошедшая жизнь была не более чем подготовкой к этому событию. Итак, начнем все по порядку.
Каждый вечер, едва зажгутся уличные фонари, я собираюсь на работу. Летом темнеет поздно, а в тех столичных кварталах, где добропорядочные горожане уже готовятся отойти ко сну, к этому времени становится и вовсе жутковато. Однако, несмотря на окутавшую город духоту, на опасение быть ограбленным или избитым, я надеваю малиновый пиджак с потертыми розовыми отворотами, по своему покрою скорее напоминающий ливрею, видавшие виды парусиновые штаны, сандалии на босу ногу и, сунув в карман сверток с бутербродами, выхожу за порог своего дома.
Надо ли говорить, что обозначенные мной приметы были бы очевидной неправдой, случись описываемые события в иное, менее подходящее для прогулок время года. Но на дворе всего лишь середина августа, и потому не стоит напрягать свое воображение, пытаясь представить себе, как выглядело бы мое одеяние в осеннюю слякоть или же в лютый январский мороз.
Столь же бессмысленным было бы намерение поразмышлять о превратностях унылого ночного бдения безвестного портье в пятизвездочном отеле, поскольку признаюсь сразу, что не довелось мне обретаться в этой должности ни в «Ритце», ни в «Шератоне», а потому случайных и явно нежелательных встреч с призраками прошлого, способными потревожить не слишком отягощенную воспоминаниями мою совесть, вовсе не предвидится. Тем более, если даже покопаться в памяти еще раз, вряд ли в ней что-либо достойное сожаления найдется хотя бы потому, что ничего такого, похоже, у меня и не было. Ну разве что два-три романа с замужними дамами, да и то, пожалуй, их тогдашних супругов я бы не назвал в числе своих ближайших друзей.