— Ну не присваивать же ему звание аристократа еще до того, как он успел что-то сотворить или вообще сподобился произнести хотя бы что-нибудь толковое. Естественно, для того, чтобы такое произошло, потребуется время. Кстати, Ван Гога, в моем понимании аристократа постимпрессионизма, оценили даже не сразу после похорон. То же произошло и с Модильяни. Видимо, для всеобщего признания желательно, чтобы человек умер. Иначе зависть, интриги, конкуренты, где уж тут его достоинства-то оценить?
— Так-так. Ну а как же неоцененные заслуги? Их-то куда денете, если, к примеру, из ныне здравствующих кто-то незаслуженно забыт? — В словах Вени вроде бы наметилась обида.
— Незаслуженно — это как? Не заслужил? Или заслуг навалом, а его забыли? Или нет заслуг, а его вдруг вспомнили? Да с какой стати? — Тут уже я начал заводиться, поскольку Венины вопросы стали меня доставать. — Может быть, все проще, то есть у людей нет потребности помнить об этом человеке, воспоминание о нем ничего не дает ни сердцу, ни уму.
— Вовчик! Ну что вы заладили про душу да про ум. — Веня скорчил омерзительную рожу и после короткой паузы продолжил: — Про горе от ума небось слыхали? А все потому, что ум — это штучный товар и в основном предназначен для элиты. То есть каждому при рождении достается малая толика этого ума, а все остальное не тронь, оставь достойным людям для употребления. И чем более достойные граждане распоряжаются всей этой уймой некоего, я бы сказал, мирового интеллекта, тем более выдающиеся результаты в итоге получаются. — Веня с явным удовлетворением огляделся по сторонам, словно бы предлагая мне оценить, как путем переработки того самого глобального ума появляется реально ощутимое богатство.
— Но, Веня, насколько я понимаю, главный вопрос состоит в том, кто будет решать, достоин ли, к примеру, я. Да и возможно ли в принципе такое?
— В этом-то и дело! — вдруг завопил обрадованный Веня, как будто именно этих слов с самого начала разговора он от меня и ожидал. — То есть тут проблема именно в том, кто ! Я ведь только об этом и толкую. Ну кто, как не я, поможет устранить все, что искажает требуемый умственный настрой. Вам, Вовчик, мои методы хорошо известны. За небрежность терминологии поднадзорных розгами порю, за нарушение логики сажаю в долговую яму. Ну а за более серьезные проступки… — Тут Веня проворно подскочил и, злобно похихикивая, хлопнул меня ладонью по спине. — Ну, ты, наверное, уже догадываешься, что тебя при этом ожидает? Так что будь добр, давай-ка не будем препираться, — подытожил он, снова переходя на «ты».