Она слушала, не вырывалась и не перебивала.
— Тебя не обидят, — продолжил я. — Никто. Никогда. А если попытаются — я размажу ту суку о внешнюю створку шлюза! — закончил я с эмоциями. — Веришь? А после Мишель вышвырнет ее на улицу! Потому, что иначе нельзя!
Дети злы, Гюльзар. Жестоки. Тем более в приютах. Здесь же всё не так. И ты пришла сюда, чтоб всё изменилось, чтобы стать сильной. Никого не бояться, никому не позволять смеяться над собой и своим происхождением. Так?
Робкий кивок в ответ.
— Так не бойся же! — закричал я и отпихнул ее. И продолжил кричать, прямо в лицо:
— Они — твоя семья! Семья, понимаешь?! Ты не доверяешь собственной семье! Самым близким людям! Как ты собираешься жить дальше, если сама отталкиваешь тех, кому дорога?
Я пришел сюда почти за тем же — чтобы стать сильным. Чтоб надо мной никто не издевался. Но я ДЕЛАЮ так, чтобы достичь этого. А что делаешь ты? Скрываешься за глупым прозвищем?
Она стояла, опустив голову, душа рвущиеся слезы. Ой, не переборщить бы! Слишком лихо начал!..
…А может так и надо? Так и только так?
— Ты — это ты! Понимаешь? — продолжил я, обретя новые силы. Да, наверное, только так. — Как бы тебя ни звали, какой бы позывной у тебя ни был. И любят они в тебе именно тебя, какая ты есть, а не твою маску.
Так позволь мне помочь тебе! — Я протянул руку, осторожно вытирая влажную каплю у нее на щеке. — Я не дам тебя в обиду, не позволю над тобой смеяться, но мне нужно, чтобы ты помогла мне. Помоги, Гюльзар! Помоги сама себе! — вновь перешел я на крик.
Она расплакалась, разрыдалась, но это были другие слезы. Что-то сдвинулось в ней, треснуло. Ее стены, не дающие идти на сближение с людьми. Пока только треснули, но и это прогресс.
— Пусти нас в свою жизнь, Гюльзар, — закончил я, — и ты увидишь, что всё совсем не так, как думаешь…
И снова притянул ее к себе. Она не сопротивлялась, наоборот, подалась вперед и уткнулась в плечо.
Сколько мы так стояли — не скажу, но долго. Я понимал, что малейшее движение, и все испорчу, и не торопил события. Да и куда мне спешить-то? Она же постепенно пришла в себя, стихла. Успокоилась.
— Хорошо. Я попытаюсь.
И я почувствовал, что победил. Да, это победа, ибо я понял, что могу не только ставить на место таких сучек, как Долорес у фонтана, но и реально помогать людям. Это победа моей веры в себя, а на данном этапе она мне ой как необходима!
— А почему «Маркиза»? — улыбнулся я, решив закрепить успех.
Она отстранилась и смутилась, но только смутилась — негативной реакции не последовало.
— «Ногу убери! Расселась тут, как маркиза!» И матерное слово.