– Чем могу помочь?
Он вскинул бровь, и я залилась краской. Сосредоточившись на блокноте, я постаралась отогнать непристойные мысли, которые он только что успешно возбудил в моей голове. Почему мой мозг превращался в помойку, когда Келлан оказывался рядом? И почему его мозг постоянно был такой помойкой?
– Я возьму бургер, картошку, пиво…
Конец фразы повис, как будто ему хотелось чего-то большего, и я покраснела еще сильнее.
– Отлично. Сейчас передам, – прошептала я.
Я повернулась, чтобы скорее уйти, но он придержал меня:
– Кира?
Нехотя я взглянула на него.
– У вас тут не найдется аспирина? – Келлан поморщился и завел руку за спину, указывая на лопатку. – Спина ужасно болит.
Он коварно просиял, а у меня душа ушла в пятки.
Картина того, как я впиваюсь ногтями в его плоть, явилась мне столь живо, что я едва устояла на ногах. Я глотнула воздуха и девчачьим движением прикрыла рот, затем развернулась и скрылась, ничего не ответив. Меня охватил стыд, затем – чувство вины, а за ним… желание? Я поспешила передать его заказ, молясь, чтобы он скорее убрался.
Наконец, после поразительно долгого ланча, который побил бы любой обед с семью переменами блюд как по длительности, так и по оказанному Келлану вниманию (не только Милочка принесла ему воду и не только Лапушка налила ему еще, так как было ясно, что я к его столу больше не приближусь, но даже Трой собственноручно притащил ему второе пиво, которое поставил перед ним со слабой, застенчивой улыбкой, вызвав этим очаровательную ухмылку Келлана), он встал, намереваясь покинуть бар. Я только закатывала глаза. Если кто и нуждался в меньшем личном внимании, так это был он.
Приблизившись ко мне, он молча сунул мне в карман деньги. Я даже не шелохнулась, чтобы принести ему чек. Откровенно говоря, Келлан, скорее всего, открыл в баре счет, и Пит ежемесячно высылал ему итог, ведь он торчал здесь чертовски часто. Расплатившись, он лишь улыбнулся и повернулся к выходу, и я была готова поклясться, что Трой вздохнул при виде этого. Я вынула деньги из кармана и двинулась было к стойке для записи, облегченно вздыхая при мысли, что Келлан наконец ушел, когда рассмотрела, что он мне дал. Полтинник.
Полтинник? Да неужели? Мгновенно разъярившись, я вылетела из бара.
Резкий скрип моих шагов по мостовой отражал мое негодование, и храбрость моя неуклонно росла. Я устремилась прямо туда, где Келлан уже взялся за дверную ручку своего черного, отчаянно сексуального «шевелла». Он либо услышал мое приближение, либо ждал его и повернулся с еле различимой улыбкой. Она угасла, когда он заметил вовсе не приветливое выражение моего лица. Келлан выпрямился и выжидал, сверля меня странным взглядом.