безоговорочно осталось в прошлом! Я не предам Денни еще раз.
Через некоторое время я немного успокоилась, но тут перед моим лицом повис самый здоровый паук, какого только видело человечество. Нет, я привыкла считать, что вполне трезво относилась к грызунам, насекомым и паукообразным. Я прекрасно понимала, что они играют свою роль и имеют место в круговороте жизни. Но этот, зависший прямо перед лицом, с десятисантиметровыми – богом клянусь – ногами, спровоцировал меня на абсолютно девчоночью реакцию: я завизжала. И не просто, а как резаная. Я выскочила из душа и немедленно заплясала по ванной. Известный танец: «Боже, я знаю, на мне есть еще, они где-то спрятались». В ту же секунду в ванную ворвался Келлан. Ради всего святого, как я могла не запереться? При виде него я окаменела. Он тоже застыл, когда увидел, как я скачу вокруг голая.
Покраснев с головы до пят, я схватила первое попавшееся полотенце.
– Ты жива?
Он огляделся, как будто после моих воплей ожидал увидеть маньяка и реки крови.
– Паук, – сказала я, мертвея.
Начать бы этот день сначала.
Келлан перевел на меня взгляд, еле сдерживая смех. Ему пришлось закусить губу, и улыбка, оставшаяся на его лице, стала дьявольски соблазнительной.
– Паук? – выдавил он почти невозмутимо. – Ты не умираешь?
Я нахмурилась, когда его взгляд перестал быть глупо самодовольным и скользнул по моему едва прикрытому телу.
– Придется осмотреть тебя всерьез. Исключительно ради твоего же успокоения, а то вдруг они где-нибудь еще на тебе.
Келлан сделал пару шагов ко мне, и я вдруг испытала приступ клаустрофобии в маленькой ванной.
Я перегрелась и чуть ослабела. Толкнув Келлана в плечо, я направила его к двери.
– Нет… Проваливай!
– Ладно. – Он склонил голову набок, разворачиваясь на выход. – Я буду у себя, если передумаешь.
Он недобро ухмыльнулся:
– Или если приползут новые пауки.
Как только он вышел, я захлопнула и заперла дверь. Я разожглась до предела. С этим нужно было что-то делать, но я не имела понятия что.
* * *
Келлан был весьма изощрен в заигрываниях со мною, всегда выгадывая моменты, когда Денни выходил из комнаты или поворачивался к нам спиной. При первом поцелуе в шею в присутствии Денни я потрясенно задохнулась. Келлан издал смешок и отпрянул, как только Денни озадаченно взглянул на меня. Я промямлила какую-то чушь – мол, увидела паука – и посмотрела на Келлана, который при известии об очередном пауке расхохотался и вскинул брови. Моя шея приятно пылала в месте поцелуя.
Мне все больше и больше нравилось уединяться на занятиях. Это была единственная зона, свободная от Денни и Келлана. На протяжении нескольких часов я могла думать о чем-то помимо постоянного домашнего позора. Но через несколько дней, когда я слушала лекцию о взглядах Зигмунда Фрейда на вытесненную сексуальность, тяжелые мысли неизбежно всплыли вновь.