Я шел вдоль ручья, по моим прикидкам, около двух часов, постепенно он начал расширяться, появились небольшие заводи, в которых плескалась крупная рыба. Живот давно уже играли траурные марши, а когда я увидел, как из воды выскочила крупная форель в погоне за мухой, то мой голодающий желудок чуть не свернулся в трубочку.
Побродив по окружающим зарослям, обнаружил тонкую сушину, подходящую для моих целей, и потом час пытался заострить ее конец своими камнем. Все-таки я довел это дело до победного конца, не скажу, что кончик моего копья был, как иголка, но палец слегка колол.
И вот, усевшись на гранитный валун посреди потока, стал внимательно всматриваться в воду. Из-за боязни сломать свою деревяшку о каменистое дно речушки, я действовал очень осторожно, и из-за этого постоянно промахивался. Но когда надежда на добычу после десятка пустых замахов, была почти потеряна, очередной удар проткнул форель и прижал ко дну. Не поднимая свою самодельную острогу, спрыгнул в воду и схватил холодную бьющуюся рыбину. Когда выбрался на берег, то был мокрый с головы до ног. Быстро отряхнулся, как собака и отжал на удивление длинные волосы, что меня изрядно озадачило, еще несколько часов назад я вроде был подстрижен почти под ноль, от свежего ветерка по телу побежали мурашки. К счастью, еще достаточно жаркое солнце быстро высушило меня. Я аккуратно снял внутренности форели, промыл ее в воде и съел почти полностью. Без соли мясо имело необычный вкус, но я был так голоден, что не успел обратить на это особого внимания. После не очень вкусного, но приличного по объему обеда, потянуло в сон. И, плюнув на все окружающие опасности, растянулся голышом на мху и заснул. Когда, к вечеру, я проснулся, так хорошо уже не было, вокруг стоял комариный звон, усилившийся ветер холодил кожу. Солнце, опускающееся за деревья, почти не грело. Размышлял, что делать, недолго. Если залезу на дерево то, скорее всего, замерзну до смерти, если буду ночевать внизу, то могу быть съеденным кем угодно. Поэтому решил ночевать под упавшим еловым стволом, рядом с корнями, натаскал туда кучу мха, стараясь собрать посуше и, забив проход к себе еловыми ветками, закопался поглубже в мох, понемногу согрелся и заснул. Утро наступило неожиданно быстро, вылезать из нагретой за ночь постели не хотелось. Я подождал, когда солнце поднимется повыше, начнет немного припекать, и побрел вдоль ручья, периодически обходя лесные завалы или места впадения более мелких протоков. К середине дня шел уже вдоль настоящей реки шириной метров двадцать, но признаков жилья или деятельности человека не было. За все это время я не услышал ни самолета, ни звуков валки леса, ничего, что обычно слышно в наших лесах. К полудню стало жарко, на открытых местах на меня налетали тучи черных слепней, оставлявшие после себя на коже кровяные следы укусов. В тенистом ельнике, наоборот, звенели комары. Мне пришлось несколько раз споласкиваться в речке, но это помогало ненадолго. Я упрямо шел вперед, хотя иногда на меня нападали приступы паники: