Но это я и так уже понял. Причем, отыгрывать назад поздно, слово сказано, его не воротишь. Что ж, наступать — так с музыкой, раз более ничего не осталось!
Подбодрив сам себя, я вдруг успокоился. Что ж, запланировать можно выступление, но не его итог. Сейчас начнется самое интересное — бодалово с офицерами-«решающими», и, кажется, я даже рад такому развитию событий. По крайней мере, высказаться мне дадут, не перебьют.
— Ну, хорошо, — улыбнулась сеньора министр, тоже бывшая в курсе предстоящего действа. Видно, ждала от меня выходки, но не до конца была уверена, что я это сделаю. — Раз так — аргументируй. Мы внимательно выслушаем тебя и решим, вымысел это или все же приобщать показания к делу.
Вот и отлично, давно бы так.
— Все началось, когда наказующие, присутствовавшие в момент нашей стычки с Алессандрой Перес, не вмешались, — прокашлялся и начал я новый виток шоу. — На них спустили собак за некомпетентность, но поверьте, сеньора, я в этом заведении достаточно долго, чтобы понимать, некомпетентность тут не при чем. Некомпетентных здесь не держат. Из этого следует вывод, что они должны были дать нам сцепиться.
— Как показала практика, это было только начало, — продолжил я, входя во вкус. — Нас стравливали специально, делая все таким образом, чтобы…
Дальнейшую речь пересказывать нет смысла, я все изложил ранее. В переговорах с «сорок четвертыми», в предложениях, переданных Камиллой, и многих других речах. Я говорил так, что сам бы заслушался — соловьи настолько складно и уверенно не поют. Чувствовал себя Цицероном двадцать пятого века, не меньше. Ввиду груза ответственности, красноречие из меня выходило такой волной, что сметало все на своем пути, будто цунами. Так я не говорил даже на памятном совете хранителей, ибо там речь шла всего лишь о моей жизни, здесь же — о жизнях других людей. Я ДОЛЖЕН был защитить их, и делал для этого все возможное.
— …Подчеркиваю, при грамотной работе с психологами всего произошедшего можно было избежать. Однако названные мною сеньорины не захотели идти по этому пути, что только подтверждает мои выводы, — подвел я итог своей речи. — Таким образом, сеньорины заседающие, я утверждаю, что необходимо назначить дополнительное расследование, дабы проверить и подтвердить эти факты. Причем проводить его должны лица, не скомпрометировавшие себя в этой афере, но обладающие достаточным весом среди офицеров. — При этих словах сеньора Сервантес закашлялась. — После чего рассмотреть дело заново, и, либо наказать ВСЕХ виновных, либо проявить снисхождение, но так же ко ВСЕМ виновным. У меня всё, спасибо. — Я вежливо поклонился.